Прежде чем он смог кивнуть, она сложила рисунок и спрятала в корсаж. Потом забрала стакан красного вина с подноса спешащего слуги и бросила Томасу полный надежды взгляд.
Томас откашлялся.
— Я даже не представился.
— О, я знаю кто вы. Ассистент де Буффона. Скажите, вам действительно доставляет удовольствие проводить дни в зверинцах и оранжереях?
— Вы думаете как раз так, как будто салон здесь никакой не зверинец.
Она как раз пригубила вино и поперхнулась смехом. Но умудрилась не фыркнуть красным вином ему на жилет.
— Вы живёте с риском, Томас!
— И вы всё ещё не сказали мне кто вы.
— Называйте меня просто Жанна. И если здесь действительно зверинец, в котором выставляются животные — в качестве кого находится тут эта женщина?
Она указала на даму с длинным утончённым лицом, которая проходила через салон, высоко подняв голову и покачивая париком — и ответ появился сам собой:
— Однозначно — лошадь, но такую капризную клячу я бы не стал запрягать перед экипажем.
Только что он ещё был полностью подавлен, но теперь поймал себя на том, что улыбается. Гризетка или нет, она ему нравилась.
— Монсеньор дю Барри во всяком случае — лев.
Она махнула рукой.
— Ах, вздор. Он — петух, который гордо выступает между всеми курицами и кукарекает после большого количества выпитого вина. И кем буду я?
— Момент… Кошка, я бы сказал.
— Я надеюсь, так как я прекрасна и грациозна?
— Потому что вы хорошо прячете свои когти в мягких лапах.
Её звонкий смех заставил некоторых господ посмотреть в их сторону, Жанну это не заботило.
— А вы, Томас?
Этот вопрос сразу его отрезвил. Шахматная фигура? Внезапно вернулось его плохое настроение. Он не ответил на вопрос Жанны, а поменял тему.
— Что вы под этим подразумеваете: было разумным для меня, Клер де Треминс — как вы сказали? Броситься на шею?
— Мой дорогой, вы работаете в Париже и совсем ничего не получаете от сплетен? Или вы запихиваете в уши воск как Одиссей, чтобы не разрушиться от пения сирен? Однако было даже не глупо. Н-да, посмотрите-ка: украшения Клер только одолжила, всё остальное оплатил её дядя. Но отсутствие денег — это не причина, почему никто из парижских господ не хочет обжечься об эту молодую незамужнюю женщину, — Жанна склонилась к нему. — Она влюбилась в руки, — нашёптывала она ему за веером. — И, к сожалению, в фальшивку, то есть в своего учителя музыки — итальянца. Когда афёра открылась, он исчез на другой день. Вероятно, помчался назад в Италию, но, возможно, мужчина никогда там и не был. Во всяком случае, Клер полгода пряталась в каком-то монастыре. Конечно, эту историю хотели замять, что, естественно, не получилось. Ребёнка отдали сразу после рождения и её немедленно отправили к дяде. Вероятно, семья думает, что здесь, в Париже, господствуют и без того свободные нравы, что в дальнейшем падшая женщина больше не допустит скандала. Да уж, как только можно себя обмануть.
