Я кивнул в сторону распахнутой дверцы холодильника.
– Ты что‑нибудь ищешь?
– Безвестности, – ответила она, не отрывая от меня глаз.
Продолжая рассматривать меня, Томми шагнула вперед по вытертому ковру. На пальцах ее босых ног блестел свежий ярко‑красный лак. Еще шаг. Она остановилась в нескольких дюймах от меня, взяла за руки и мягко потянула. Это не было настоящим объятием – она как будто просила «встретить ее на полпути»[15]. Руки и спина у нее были сильными, но маленькая, почти девичья грудь показалась мне неестественной и по‑голливудски твердой. Несколько минут мы стояли неподвижно. Томми по‑прежнему полуобнимала меня, но какое‑то время спустя силы ее иссякли. Прошло еще какое‑то время, и я осознал, что теперь уже не она обнимает меня, а я поддерживаю ее, не позволяя упасть.
В тот день, когда она уехала – а это было почти девять лет назад, – шел дождь, и Томми ворвалась в эту комнату под крышей амбара промокшая, с посиневшими то ли от холода, то ли от страха губами. С ее волос капало, с одежды текло. За плечами у нее был небольшой рюкзачок с теми немногими вещами, которые она сумела забрать из своей квартиры, а на лице запеклась кровь. Разбудив меня, она с силой прижалась губами к моим губам. Ее кровь показалась мне горькой на вкус, распухший подбородок был неестественно горячим. Призывая меня к молчанию, Томми коснулась моих губ кончиками пальцев и прошептала:
«Не забудь: однажды я была счастлива. Здесь… С тобой. Я была!..» – Она проглотила готовые пролиться слезы, вытерла лицо рукавом и прищурилась. В одно мгновение ее взгляд стал твердым и пристальным.
«Запомни еще одну вещь, Чейз… Не верь лжи. Она никогда не заменит правду. – Томми откинула голову назад, продемонстрировав несколько параллельных кровоподтеков у себя на шее. – Никогда!.. – Кровь хлынула у нее из носа и закапала с подбородка. – Обещай мне!..»
Я поднял руку, чтобы вытереть кровь, но Томми только отмахнулась. – «Обещай!»
Я кивнул.
Еще один поцелуй – и она снова исчезла, словно растворившись в потоках дождя. Какое‑то время я еще различал в дождливом сумраке задние огни ее «Шевроле», похожие на два багровых глаза, потом и они пропали за пеленой падающей с неба воды.
Ее сегодняшнее объятие выдало Томми с головой, как и то, давнишнее.
Она легко поцеловала меня в уголок губ, и я почувствовал, как половинки моего сердца рухнули в океан. Формально Томми считалась моей двоюродной сестрой, но поскольку я был приемным ребенком, родственниками мы были только на бумаге. Кузен, кузина – все эти ярлычки не имели для нас никакого практического значения.
