моего мозга, также проникнутом любовью, образовалась внезапная пустота. Как если бы я рассматривал красивый пластический образ — я действительно созерцаю его в себе — человеческую грудь, на которую мог бы преклонить свою непутевую голову — и внезапно половина этой груди оказалась бы вырезанной — и мои дрожащие губы соприкоснулись бы с ошметками обнаженных мышц… Забудь: это сравнение — думаю, слишком туманное — все равно ничего не выразит.
Уильям. Я хочу остаться твоим другом.
Томас. Стихи принадлежат ему — по такому же праву, по какому могли бы принадлежать тебе.
Уильям (подойдя к Томасу сзади, обнимает его). Ты не можешь плакать. Или слезы уже пролились? Чем мне тебя утешить?
Томас. Расскажи, как все произошло. Я должен узнать это; только потом шлюзы моих чувств откроются.
Уильям. Между Питером и нашим отцом вспыхнула ссора. Отец упрекал брата в изменении образа жизни, в дружбе с тобой; дескать, вы занимаетесь всяким непотребством, промискуитетом самого отвратного свойства…
Томас. Откуда он может знать —
Уильям. Девица, мисс Сингер, явившись к отцу, заявила: она, дескать, находится в интересном положении и непременно должна выйти замуж. Оказалось, она сама не знает, кто ввергнул ее в такую беду: то ли ты, то ли Питер. В любом случае, вы трое все делали сообща. Она решила предпочесть сына пивовара начинающему писцу.
Томас. Она знает: ученик Колстонской школы не имеет права жениться.
Уильям. Отец прогнал ее. А после жестко поговорил с Питером, потребовал, чтобы тот порвал отношения с тобой: ты, дескать, — негодяй, сводник, воплощение низости.
Томас. Он набросал мой теневой портрет.
Уильям. Питер ему не ответил. Он просто прошел в свою комнату, заперся и застрелился.
Томас. Кто-то услышал выстрел?
Уильям. Никто не услышал.
Томас. Питер умер сразу?
Уильям. Неизвестно. Его нашли лежащим у порога. Он, очевидно, еще успел добраться туда, хотел открыть дверь.
Томас. Что происходило после того, как его нашли?
Уильям. Отец поднял мертвого, положил изуродованную окровавленную голову себе на колени, поцеловал покрытые запекшейся кровью губы. Мы поняли, что он очень любил Питера.
Томас. Любил?.. Он его уничтожил.
Уильям. Я думаю, причиной всему была гордость Питера.
Томас. Наше совместное отщепенчество — наше яростное своеволие!
Уильям. Брат Ричард, между тем, привел своего учителя — хирурга Джона Таунсенда. Отец поговорил с врачом. Потом они оба обсудили это дело с викарием Темпл-черч. Питера похоронят
