Видимо, на моем лице отразилась такая борьба чувств, что самозванка‑экстремистка не выдержала. И припечатала журнал книгой.
— Это один из моих первых романов, — она перевернула книгу и показала мне обложку с фотографией. — Изображение как на могильной плите, но узнать можно. Похожа?
Книга действительно принадлежала Канунниковой. А фотография на тыльной стороне — женщине напротив.
— Убедились?
— Да.
— Мне повторить вопрос?
— Зачем же, я помню. Французской синематеке, вот кому они посвящались, «Украденные поцелуи».
— Отлично, — Аглая раздвинула губы в улыбке. — Вы предпочитаете виски или коньяк?
Виски и коньяк относились к категории «что‑нибудь покрепче».
«Что‑нибудь покрепче, если вы то, что я думаю». Ах ты, пресыщенная суперпопулярная сука! Дарья права, знаменитости не вызывают ничего, кроме раздражения. Такая может и серную кислоту в рожу плеснуть, и по судам затаскает, если я что‑то не то крякнула в своей, будь она проклята, статейке!..
— Я жду, — еще шире улыбнулась Аглая, и только теперь я заметила, что передний зуб у нее сколот.
Самую малость сколот. Интересно, куда смотрит ее дантист?
— Я не пью спиртного.
— Жаль.
Подбитый зуб притягивал меня как магнит. Совершенно алогичный, неправильный зуб. У знаменитостей не должно быть изъянов во рту, от этого зависит их распроклятый имидж. Они готовы терпеть во рту целые кладбища мертвого фарфора, лишь бы не выпасть из обоймы.
В чем дело, Аглая? Или ты не играешь по общим правилам?
Канунникова подозвала официанта сухим пощелкиванием пальцев и что‑то шепнула ему на ухо. Официант затряс набриолиненным пробором и сразу же исчез.
— Вы профессиональная журналистка? — продолжила допрос Аглая.
— Я давно не работаю по специальности.
— Очень хорошо, — почему‑то обрадовалась она.
— Может быть, объясните мне, что происходит?
— Чуть позже. Вы хорошо зарабатываете?
Только этого не хватало!
— Думаю, это некорректный вопрос, — я постаралась вложить в свои слова максимум достоинства.
— Отчего же! Это деловой вопрос.
— Зачем вам это нужно?..
Ответить Аглая не успела: вернулся официант с бутылкой коньяка, шоколадом и кофе. И бутылкой минеральной — очевидно, для меня.
Я была растрогана.
И к тому же этот зуб! Он опускал Аглаю с заоблачных высот прямиком в городскую подземку, напичканную ее книжками. И ставил ее в один ряд с простыми смертными.
Аглая посмотрела на меня сквозь рюмку с коньяком, и от этого я почувствовала себя так же уютно, как если бы сидела на электрическом стуле.
