Сонеты | страница 23



Но ни пернатых хор, ни аромат цветов,
Чьих венчиков весной нам вид всего дороже,
Не возбуждают дум во мне, ни светлых снов,
Ни жажды те цветы срывать на пышном ложе.
Не удивлялся я лилейной белизне
И розы не хвалил пурпурового цвета,
Затем что прелесть их — краса весны и лета —
Лишь копией твоей являлась всюду мне.
Но все же снег кругом лежавшим мне казался
И ими, как твоей я тенью, забавлялся.

99

Фиалке ранней я с укором говорил:
«Где ты похитила свой аромат небесный,
Как не из вздохов той, кому мой отдан пыл,
А пурпур на покров из вен моей прелестной?»
Я лилию корил в покраже белизны
Прекрасных рук твоих, а мак — волос каскада
Что ж до трех роз, то — в прах стыдом низлс
Они чуть рдели вкруг, не подымая взгляда:
Одна — пылая вся, другая — побледнев,
А третья — всем даря чужие ароматы,
Тогда как червь, давно свой сдерживавший гнев,
Уже точил ее, дождавшися расплаты.
Поверь, что я цветка такого не видал,
Который с уст твоих свой запах бы не брал!

100

О, муза, где же ты? что долго так молчишь
И, в чем вся власть твоя, о том не говоришь?
Ужель ты тратишь пыл веселья, песнь слагая,
Чем славу лишь мрачишь, ничтожность возвышая?
Явись мне, муза, вновь и возврати скорей
Потерянные дни для славы и искусства,
И вновь воспой красу поклонницы своей,
Вливающей в перо твое свой ум и чувства.
Встань, Муза, и взгляни на личико моей
Красавицы — морщин не сыщется ль у ней?
И если — да, иди, представь богов собранью
И пред Сатурном дай простор негодованью —
Прославь ее пред ним, хвалы свои умножь,
И ты предупредишь косу его и нож.

101

Чем, Муза, ты себя в том можешь оправдать,
Что Правду с красотой забыла воспевать?
Все трое у моей любви вы в услуженье,
Чем, Муза, можешь ты гордиться, без сомнень
Что ж, Муза, говори: быть может, скажешь ты
Что Истине совсем не нужно украшенья,
Что в красоте самой — и правда красоты,
И кисть художника ей не придаст значенья.
Но если так — ужель ты быть должна немой?
Неправда! От тебя зависит от одной
Заставить друга ввысь подняться с облаками,
Чтоб восхваленным быть грядущими веками.
Я ж научу тебя — как друга, уж поверь,
Потомству показать таким, как он теперь.

102

Любовь моя сильна — и где ее конец?
Она огонь, но чувств своих не выражает;
Но та любовь — товар, чью цену продавец,
Стараяся поднять, всем громко объявляет.
О, наша страсть была еще в своей весне,
Когда я стал ее приветствовать стихами!
Так соловей поет пред летними ночами
И, выждав их приход, смолкает в тишине.
Не то чтоб летом мне жилося поскучней,