К своей государственной карьере Улло относился с большей, чем я мог ожидать, серьезностью или, точнее сказать, с приглушенным высокомерием. Иронично, само собой. Однако с какой-то, как мне кажется, все-таки ностальгией. Я не пытался определять меру этой поверхностности или глубины, и посему его отношение к государственной службе — не то ироническая поверхностная рябь, не то серьезное трогательное ретро — так и осталось невыясненным.
О том, как он стал государственным чиновником, Улло, по моим заметкам, в общих чертах рассказал следующее.
Итак, примерно в апреле 37-го он в связи с обстоятельствами, описанными выше, а скорее всего, с бухты-барахты ушел из редакции «Спортивного лексикона» и посвятил себя усовершенствованию прачечной «Аура». Однако в начале января 38-го прочитал в газете «Пяэвалехт» такое объявление: главный избирательный комитет принимает на временную работу молодых людей для подготовки и проведения выборов в парламент страны, которые состоятся 24–25 февраля 1938 года, подготовительная работа начинается 1 февраля сего года.
И хотя в лучшем случае это была занятость на один-единственный месяц, Улло решил, что прачечная оставляет ему достаточно времени и энергии, да и лишние шестьдесят крон не помешают, потому что они еле сводили концы с концами. И отправился на Вышгород, заполнил анкету. Улло объяснил:
«Возможно, я тешил себя надеждой, что в результате может получиться нечто более постоянное. Хотя всерьез я даже на эту временную работу не рассчитывал. Заявлений поступило более двухсот, а на работу принимали двадцать человек. Учитывая несерьезность происходящего, я написал в анкете в графе об образовании: окончил таллиннскую гимназию Викмана в 1934-м, эксматрикулирован с юридического факультета Тартуского университета в 1936-м и — на длительное время до преобразования университета. В графе о семейном положении написал: de jure — холост, de facto — не совсем. Ибо происходило это во времена Руты.
На основании анкет пятьдесят человек пригласили на собеседование, после чего отобрали двадцать. И неожиданным и в то же время самым ожиданным образом я оказался среди них.
Пристроил Томпа, который снова сидел без работы, вместо себя помощником матери в прачечную. При этом договорился, что в случае необходимости он соврет маме, будто я плачу ему тридцать крон в месяц. На самом деле он соглашался работать в прачечной не меньше, чем за пятьдесят. И мне, стало быть, оставалось всего десять крон. Тем не менее для разнообразия и в качестве приключения такая смена работы была просто замечательной…
