Ему потребовалось двадцать минут, чтобы преодолеть расстояние в эти несколько сотен метров, ибо нельзя было вновь попасться на неосторожности. Вокруг было полно людей, греющихся в лучах солнца среди деревьев, но кто все они такие? Не мог ли кто-то из них быть шпионом Золя? Скинуть одежду – не самый ли эффективный способ камуфляжа на газоне? По крайней мере, Гектор мог бы запросто так поступить, однако и остальным представителям мира Золя была совсем не свойственна стыдливость.
Едва выбравшись с боковой дорожки, Марко принялся поминутно сканировать взглядом площадь перед собой. Вновь перед ним оказалось слишком много народу и слишком много красок. Какое из цветовых пятен в следующий миг прыгнет с тротуара и обрушится на него? За каким из столиков притаился, повернувшись к нему спиной, человек, который сейчас вскочит и обнаружит слишком знакомое лицо? Невозможно было уследить за сумасшедшим количеством спин и цветовых бликов, скучившихся здесь. Все столики в кафе были заняты, повсюду на плитках сидели компании молодежи с бутылками и в прекрасном настроении.
Насколько заметил Марко, его стремянка стояла ровно там, где он ее оставил. Позади памятника по-прежнему стояло ведро со всеми материалами.
Странно, что все это осталось на месте. И как это следовало понимать? Неужели Золя проинструктировал Гектора оставить все как есть? И теперь инструменты Марко служили своего рода приманкой?
Мальчик обхватил руками шею и попятился. Для него кишечные спазмы представляли собой продолжение нервных волокон, тянувшихся из мозга, и в данный момент они заявляли о себе гораздо громче, чем следовало. Нет ничего хуже дурных предчувствий, Марко это знал. Так что лучше уж пускай катастрофа поскорее развернется во всей красе у него перед глазами, чтобы знать, к чему готовиться в ближайшем будущем.
Выпрыгнет ли Гектор в ту секунду, когда Марко окажется на виду? Бродит ли еще кто-то из клана в этом квартале? И если они его схватят, нужно ли ему кричать?
Отреагирует ли хоть кто-то, если он закричит?
Марко засомневался, ибо датчане предпочитают отсиживаться в тени, когда пахнет жареным; он сам часто бывал тому свидетелем. Сколько раз тот или иной прохожий на улице отказывался воспрепятствовать Марко или кому-нибудь еще из клана совершать преступления и крики с обвинениями в краже бессмысленно разносились по улице? Нет, насколько безопасно ощущал он себя в прошлой жизни из-за пассивности горожан, настолько уязвимым стал сейчас – из-за нее же.
