— Не кричи. — Лис простукивал стены в надежде сломать самую трухлявую. — Ушел и
ушел. Меньше проблем.
— Но гад ведь, гад! Нет, мы — разбойники? Я ему жизнь спасла!
— Угу, — отвлекшись от неразборчивого бубнежа, согласился варрен.
— И тебе спасла!
— Угу.
— И никакой благодарности.
Я снова ударила по тряпкам. Увы, в этот раз нога столкнулась с чем-то твердым —
впоследствии оказалось, что этим чем-то был полностью проржавевший топор. Хрустнуло в
большом пальце. Я взвыла и обхватила ступню. Лиа изогнул бровь, но на помощь не
поспешил, зато, получив паузу между выкриками, устало уточнил:
— Слава, мне тоже на колени рухнуть? — Он ощупал топор, ударил им по стене и с
неудовольствием откинул. — Бесполезен, если только с близкого расстояния да ровнехонько
в макушку.
Я глотала злые слезы и не перечила. Куда-то испарилась любая мстительность.
— Забудь об извинениях. Какая разница, если нас сожгут или посадят на кол.
— Для тебя, Слав, есть более изощренный способ: оставление наедине с собой. Поверь, через
пару дней схороним мертвеца, почившего самым невероятным образом.
Слова Лиса оскорбили до глубины души.
— Я не настолько невезучая!
— Да? — не поверил он. — Не льсти себе, ты — неисправимая неудачница. Слушай, я за
несколько недель с тобой пережил больше, чем за все годы. Одних побегов, наверное,
выдалось не меньше десятка.
«Всего-то три», — мысленно подсчитала я.
Размышления прервал порывистый ветер, который влетел внутрь через покачнувшиеся от
напора ставни. Окошки издевательски манили свободой, да только влезть в них я смогла бы
по плечи.
— Признавайся, всегда в жизни выпадали несчастливые карты?
Дайте подумать. Вначале безоблачное детство, затем чуть ли не добровольное изгнание, одинокая ведьма, надежда на сладкое будущее… А после понеслось. Не знаю, в какой
момент неприятности достигли пика: то ли, когда я уселась верхом на хромую кобылку, то
ли когда добралась до городка на отшибе страны, то ли позже. Или на мне изначально стоял
крест полнейшего поражения. Возможно, меня сглазили?
Да нет, я невезучая по жизни, зачем отрицать очевидное?
Заскрипел замок, где вовсю ворочался большой ржавый ключ. В малюсенькую комнатку, безостановочно толкаясь, ворвалась едва ли не вся схватившая нас стража — такое
ощущение, что поодиночке они не ходят. Все вооружились наточенными клинками. А у
троих, кроме выставленного перед собой оружия, висели бусы из чесночных долек.
За кого они меня принимают? Чесноком отгоняют злых духов. А я бы и рада отогнаться, но
