Разумеется, я промолчала, только растянула губы в подобии ухмылки.
Около калитки нас ждала матушка. Она обняла меня, горячо поцеловала и шепнула:
— Знай, я тебя люблю, несмотря ни на что. Вышло нехорошо, но так надо…
— Мам, я не обижалась, — я попробовала вырваться из объятий, но потерпела крах.
Отпустили меня нескоро, полностью вымокшую от беспричинных маминых слез. Ничего
толкового она не сказала — лишь рыдала да теребила мою рубашку.
На чердаке горячо спорили братишка с Лисом. Слышалось только: «Голову легче отрубать
наискось» и «Ересь несешь, её рубят ровно, сам видел». Я предпочла не лезть в их беседу.
Узнав о маминых чудачествах, Истор предложил лично выпытать у неё причины. Он убежал
вниз, громко топая на лестнице, и мы остались втроем. С утра я тщательно старалась
избегать любого присутствия Лиса, поэтому сейчас мялась, жалась в углу и ковыряла
дощатый пол.
Проблем добавил Всемил. Он откашлялся и хорошо поставленным голосом выдал:
— Ладислава, разреши сделать тебе предложение? Не окажешь ли ты честь стать моей
женой? — не дождавшись согласия, закончил Всемил.
Звук, вырвавшийся из меня, более всего напоминал последний писк раздавленной мыши.
Рядом захрипел варрен. Всемил нахмурился:
— Ты ждала другого?
— Я кушать хотела… — трагично обмолвилась я, с двойным усердием ковыряя доску.
Теперь Лис откровенно хохотал, а щеки Всемила покрылись красными пятнами.
— С чего ты сподобился на признание?
— Ты такая неприступная и скрытная, — князь поднялся на ноги, нервно нарезая круги по
крохотному помещению и едва не стукаясь макушкой о низкий потолок. — На знаки
внимания не реагируешь, но, надеюсь, в статусе возлюбленной князя станешь милостивее.
О, я пропустила любовные знаки?
Лис, выслушав монолог, в последний раз икнул от смеха. Всемил обратился к нему:
— Что-то смешное?
— Ничего, — всплакнул варрен.
Я гневно уставилась на него, но Лис не собирался разглашать общих тайн. Разозленный же
князь, совершенно забыв про предполагаемую невесту, накинулся на варрена, скрежеща
зубами от ярости.
Спутники покатились по настилу. Слышалась дикая ругань. Иногда кто-то ударялся о стены.
Чердак, казалось, начал шататься.
Откуда-то появился Кот, тут же подлетевшей к катающемуся человеческому кому и,
привычно взвизгнув да расставив когтистые лапы, устремился в середину побоища.
Мужчины взревели, а я бессильно прикрыла веки.
Разнимать троицу не стоит. Пусть уж перебьют друг друга — хоть полегчает.
Увы, драку прервал запыхавшийся Истор. Братишка непонимающе указал на дерущихся
