«Кар-р-р!» — подбодрил ворон, как только он покинул стены дворца.
Следовало узнать о здоровье новорождённой и позаботиться о ней, но возвращаться домой не было ни времени, ни желания. Оставалось надеяться, что служанка справится сама.
Тучи сгущались, накрапывал дождь. Проносились мимо запряжённые рысаками экипажи, разбрызгивая грязь. Надвинув поглубже капюшон, Жерард спешил в лабораторию, отстукивая тростью по брусчатке монотонный ритм. Похоже, ушлый помощник решил не только личную жизнь устроить, но ещё и место начальника занять. Ничего — он своё получит.
Жерард постучал в дверь. Толпа кандидаток испарилась. Похоже, и впрямь объявили, что поиски закончены.
— Мастера книжники никого не принимают, — после третьего стука донёсся сипловатый фальцет практиканта Густаво.
— Открывай, малец, это я, — прочистив горло, отозвался Жерард.
Что-то звякнуло, заскрежетал замок. Жерард толкнул дверь, отстранив дрожащего юнца, и не раздеваясь, прошёл в гостиную.
На диване распивали согретое вино неизвестные мужчина с женщиной. Старика Бержедона согнали на кособокий стул в углу. Пышные седые бакенбарды поредели, блёклые глаза смотрели угрюмо. Ещё трое замерли, раскрыв рты, как будто не ожидали его увидеть. Рогоносец даже на работе.
— Что здесь творится? — потребовал Жерард.
Молчание. Заскрипела дверь кабинета. В освещённом свечами коридоре показался проходимец Рамиро. Выпученные лягушачьи глаза смотрели по привычному нагло.
— Вы рано. А как же семья? Рождение первенца — такое событие, — хитро прищурился он.
— Рад бы, да с самого утра в Совет вызвали. Удивительное дело, говорят, третья Норна нашлась. Верно, они ошиблись? — начал Жерард нарочито спокойно.
— Отчего же? Вот, — улыбнувшись, Рамиро указал на пару на диванчике. — Госпожа Сюзетт де Годон и её опекун Тибо де Годон. Мы как раз обсуждали её содержание.
Жерард вздёрнул брови. Пышногрудая норикийка в откровенном платье закинула ногу на ногу и подмигнула:
— Приятно познакомиться, доктор Жерард.
Рамиро склонился и поцеловал её ладонь.
Мда, эта томная брюнетка ни капли не похожа на хрупкую северянку из опиумного сна.
— Поговорим, — Жерард ухватил Римаро под локоть и поволок за собой в кабинет.
— Ещё раз спрашиваю, что происходит? — Жерард старался держать себя в руках, но когда огляделся, от самообладания не осталось и следа: — Ты переставил мебель в моём кабинете?! И где, скажи на милость, моя картина?
Стол задвинули к дальней стене от окна, шкаф с книгами соседствовал с дверью, стулья стояли по углам. Место родного пейзажа сальванийской пустыни Балез Рухез занимала аляповатая мазня, которую лишённая вкуса молодёжь называла «пасторалью».
