«Осталось только коня лишиться, и прощай мечты!»
Он любовно огладил Беркута по шее.
«Но ты же постоянно на него ругаешься. К тому же зачем мирному кузнецу или плотнику боевой конь?»
Микаш угрюмо потупился:
«Незачем. Может, ещё и вздёрнут за то, что чужое взял. Хотя, так даже лучше будет».
Его разговоры о мирной жизни — бравада, за которой он скрывал своё отчаяние. Слишком он любил ремесло Сумеречников и всё, что с ним связано, слишком сильно в нём естество демоноборца. Всё же я верила, что справедливость восторжествует. Маршал Комри показался мне чересчур суровым, но честным. Хотя, наверное, я слишком уповаю на порядочность высокородных. Мой жених, кузен Петрас, отец… даже Вей, мой любимый братишка, часто поступались совестью и нарушали Кодекс, но никогда это не задевало меня настолько сильно.
«Я заступлюсь за тебя».
«Не надо. Маршал тебя почти не слушал, его волновали только мои слова».
«Я всё равно постараюсь. Это моя вина. Одержимые как будто меня позвали».
«И меня. Должно быть, это то, о чём говорила вёльва. Они бы всё равно пришли, они искали именно нас».
«Наверное, это из-за того, что сделал Безликий».
«Что сделал Безликий?» — насторожился Микаш.
Я замялась, не хотела, чтобы он узнал правду, не сейчас, когда ему плохо.
«Я имела в виду, что хочу сделать я — возродить Безликого».
Сольстис вклинился между нами и спас меня от расспросов:
— Не переживайте. Мастер Гэвин хороший человек.
Мы не отвечали. Я раздумывала о том, как тяжело будет без Микаша. Последние мгновения утекали сквозь пальцы, а ведь столько ещё не сказано и не сделано!
— Когда меня только к нему назначили, я тоже побаивался, — продолжал успокаивать Сольстис. — Маршал Гэвин порой говорит и делает странные вещи, но не ошибается никогда!
— Великий Гэвин! — зло рассмеялся подъехавший к нам Жиглиус. — Самовлюблённый болван, вот он кто! Одержал несколько побед и возомнил себя Безликий ведает кем! Ничего, я отпишу в Совет — они найдут на него управу, помяните моё слово! Даже на родословную не посмотрят.
Сольстис горестно вздохнул и отстал, чтобы переговорить с книжником наедине и смягчить. Тяжёлая это работа — прикрывать такого неуступчивого человека. Мысли о маршале улетучились, как только Микаш вновь поравнялся со мной и протянул руку. Я щупала его тёплую, жёсткую от мозолей ладонь и не хотела, жутко не хотела его отпускать!
Стражники пропустили кавалькаду через городские ворота без лишних вопросов. С широкой дороги вдоль дворцов знати, мы свернули на узкую улицу. В городе было безветренно, стены источали тепло, пахло выпечкой и поздними цветами. По брусчатой мостовой стучали подковы, из-под копыт с шипением выскакивали коты, бряцали оружием изредка попадавшиеся патрульные. Мы растянулись по одному и почти упирались в круп идущей впереди лошади. Иногда приоткрывались ставни, и из окон выглядывали горожане. С час, наверное, мы пробирались вдоль скромных одноэтажных домов в сердце города. Рядом с просторной главной площадью за ещё одной неприступной стеной скрывался дворец Сумеречников. Мы проехали через тройную триумфальную арку из белого мрамора, поставленную в честь Сумеречников-победителей демонов и освободителей земли Мидгардской. Наверху статуи оседлавших драконов девушек-альбас в приспущенных с груди хитонах — духов-прислужниц Повелительницы огня Уот, олицетворяющих победу. Сама арка изукрашена барельефами со знаменитыми битвами. Жаль, в темноте не разглядеть всю роскошь.
