Существующие в то время приборы - отвесы, угольники и простейшие уровни в виде чаши с водой, в которой плавает капля масла, вполне позволяли успешно строить и высокие башни, и огромные храмы. Но все-таки длинный гидроуровень позволял идеально точно размечать абсолютно горизонтальные линии даже на весьма отдаленных друг от друга поверхностях, что могло внести немалую лепту в строительство оборонительных сооружений империи.
Не все присутствующие постигли, какую пользу несло новое, столь нужное и при том весьма дешевое устройство, но все византийцы с надеждой смотрели на следующий сюрприз - увесистые кожаные мешки, которые подтащили Лиховид с Павшей.
— У великого князя Ярослава к тебе просьба, - смиренно обратился к императору протоиерей, добавив при этом все положенные эпитеты и титулы.
— Я с удовольствием выполню просьбу моего сына Ярослава - архонта Рязани и Городца, - благожелательно отозвался Иоанн, умело скрывая любопытство.
— Здесь пять пудов монет, - указал Григорий на мешочки, - и Ярослав просит тебя кое-кому их передать.
Брови императора поползли вверх, а когда Лиховид развязал кожаные тесемки, открыв горловину мешка, из которого посыпались желтые, тускло блестевшие кружочки, у Ватаца буквально сперло дыхание. Конечно, пять пудов золота - ценность сама по себе не бог весть какая. Серьезные военные компании императора или, к примеру, королей Франции, Англии и Испании обходились в сотню раз дороже. Но все-таки для подарка эта сумма весьма изрядная. Достаточно сказать, что на нее можно приобрести тысячу полных комплектов доспехов - кольчуг, шлемов, поножей и амуниции. Когда недавно константинопольский император Бодуэн все-таки добрался до Лондона, то он смог там выклянчить у короля семь тысяч марок серебра, что в переводе на золото означает пять таких мешков. Но так то же император, да и средства он собирал на крестовый поход, так что пятипудовый золотой подарок можно было воистину назвать царским.
- И кому же архонт просит передать эти эммм… мешочки? - наконец не выдержал Ватац.
Не только император, но также его полководцы и советники сгорали от любопытства, заинтригованные очередной загадкой, преподнесенной им русским посольством, но греки старательно сдерживали проявление эмоций. Лишь царевич Феодор - единственный безусый юноша среди зрелых мужей, порывистый и горячий, нетерпеливо потаптывал красным сапожком, ожидая ответа. Отец Григорий не стал испытывать терпение знатных вельмож и охотно изложил свою просьбу:
