Амалия ответила:
– Нет, выпьем кофе. Арак оставим, пожалуй, на следующий раз.
Шмуэль уступил. Пока он рылся в карманах, Аталия заплатила по счету. На обратном пути дорогу испуганно перебежала кошка и скрылась в одном из дворов. Мутные клубы тумана обволокли уличные фонари. Шмуэль сказал, что иногда молотит сущую бессмыслицу, вместо того чтобы сказать то, что на самом деле хотел сказать. Аталия не ответила, и он, набравшись смелости, положил руку на ее плечо и прижал его к своему плечу. Они были одеты в зимние пальто, и поэтому касание почти и не было касанием. Аталия не скинула его руку, лишь немного замедлила шаг. Шмуэль искал и не находил, что бы еще он мог сказать ей. В темноте он взглядом прощупывал ее лицо, пытаясь разгадать его выражение, но не видел ничего, кроме изящных очертаний и тихой грусти.
– Смотрите, как здесь пустынно, – наконец проговрил он. – Иерусалим в зимнюю ночь – прямо-таки покинутый город.
Аталия отозвалась:
– Хватит. Не надо постоянно думать, что бы еще сказать мне. Мы можем идти и без разговоров. Я почти слышу тебя и когда ты молчишь. Хотя молчишь ты слишком редко.
Уже дома она сказала:
– Вечер был приятным. Спасибо. Спокойной ночи. И фильм неплохой.
Гершом Валд сказал с усмешкой:
– Во времена минувших поколений ешиботники[67] спрашивали жениха на следующее утро после первой брачной ночи: “Нахожу или нашел?” Если он отвечал: “Нахожу”, они выражали ему свое соболезнование. Но если говорил: “Нашел”, они радовались его радостью.
Шмуэль спросил:
– То есть?
Гершом Валд разъяснил:
– Слово “нахожу” намекает на библейский стих: “И нахожу я, что горше смерти женщина…”[68] – а слово “нашел” ведет нас к стиху: “Нашел жену – нашел благо…”[69] А ты? Нахожу или нашел?
Шмуэль ответил:
– Я пока ищу.
Валд смотрел на него, наклонив голову и словно прислушиваясь к чему-то невысказанному, а затем произнес:
– Послушай, будь добр. Для твоей же пользы. Ты, по возможности, не влюбляйся в Аталию. Нет смысла. А впрочем, быть может, я уже опоздал?
Шмуэль спросил:
– Почему вы обо мне беспокоитесь?
– Наверное, потому, что есть в тебе что-то трогательное: с виду – пещерный человек, но с душой обнаженной, как наручные часы, с которых кто-то снял защитное стекло. И если нашел я благоволение в очах твоих, то налей, пожалуйста, нам обоим по стакану чая. А потом, будь добр, включи проигрыватель, и мы послушаем квартет Мендельсона. Возможно, ты обратил внимание, что время от времени в ноты Мендельсона вкрадывается некий горько-сладкий отзвук, щемящий сердце отзвук старинного еврейского напева?
