За все это время ни один из них ни словом не обмолвился о прошлой судьбе загадочного отшельника.
И все же в час расставания, перед окончательным возвращением капитана в Европу, странный знакомец капитана в кратких и очень общих выражениях упомянул о каком-то весьма важном событии своего прошлого, которое он уже изложил на бумаге. Эти свои записи он завещал своему отбывающему другу.
С этими словами он передал капитану стопку бумаг в запечатанном пакете. Печать на сургуче была поставлена грубым, самолично вырезанным перстнем.
Передавая пакет капитану, он попросил не ломать печать, пока не поступит известие о его собственной смерти, о доставке которого своему другу он сам заблаговременно позаботится.
В дальнейшем капитан, если ему заблагорассудится, волен сделать достоянием общественности.
Сравнительно недавно капитан получил через третье лицо письмо от тогдашнего консула в Пуэрто-Кабельо, в котором сообщалось о кончине некоего Маркуса Геандера. Покойный проживал в их административном округе и скончался от поветрия, которое охватило тогда чуть ли не весь земной шар. В завещании содержалась просьба к консульству напечатать извещение о его смерти.
Теперь капитан мог опубликовать завещание своего друга, одинокого и странного человека, который смог проникнуть взором в тайну будущего и одним этим заслужил вечную память потомков.
Дни мои протекают в одиночестве и безмолвии.
Но теперь, когда смерть готовится избавить меня от мук жизни, уста мои, уста человека, узревшего двойное небо – небо вечного космоса и небо вечной любви – не могут более молчать.
Итак, тихим вечером я исписываю эти листки строками, которые можно уподобить лишь тонким и слабым нитям из драгоценного клубка моего жизненного опыта.
Рассказ мой полон неслыханными событиями. Но к тем, кто усомнится в их истинности, я хочу обратить вопрос Пилата: “Что есть истина?”
Маленький жалкий человечек, ты, немощный сочлен крошечного человечества, которое обречено всего какую-нибудь сотню тысячелетий – и это в сравнении с миллионами лет, прожитыми Землей, – цепляться за этот ничтожный (а мнящий себя великим) спутник одного из солнц, коих во вселенной – как капель в океане! Ты, что меньше малого существа в микрокосмосе! Как ты смеешь судить о том, что есть истина?
Все твои знания – не более, чем догадки.
И из этих-то догадок ты строишь карточный домик своего познания. Догадки об истине, подобные размалеванной ширме, – вот то, что предстает твоим несовершенным органам восприятия. Ты видишь лишь картину, нарисованную на ширме, не более.
