Она проводила нас до дверей – так же невозмутимо, как делала все остальное. И тут я подумала, что, пожалуй, гримаса, не сходившая с ее лица, выражала всего лишь скуку. Это мое впечатление подтверждало и прямо-таки поразительное безлюдье, царившее вокруг здешних домов. Только несколько молодых мамаш выгуливали в колясках своих чад или вытаскивали из машин пакеты с покупками. Я вообразила себе жизнь любой из этих женщин в таком вот роскошном спальном районе. Долгие отлучки мужей, соседи, живущие по единому образцу. Бесконечные утренние часы, отмеченные разве что чашкой кофе. Заходящее солнце по вечерам, возвращение с детьми из школы… телевизор…
– Не очень-то она похожа на женщину, способную совершить преступление на почве страсти, а? – сказал Гарсон, направляясь к машине.
– Если ей когда и была знакома страсть, она давно об этом забыла.
– Что, интересно, ее привлекло в таком типе, как Вальдес?
– Дорогой мой Фермин, время бежит и оставляет по себе не одни только раны, случаются и метаморфозы.
– Опять вы со своей философией! Что вы, черт возьми, имеете в виду?
– Когда они познакомились, Вальдес был рвущимся в бой журналистом, он только что получил диплом и наверняка бредил Революцией гвоздик[9].
– Ага, а она была дочкой нотариуса, очень романтичной девицей.
– Что-то вроде того.
– А к сему часу осталось только то, что она продолжает быть дочкой нотариуса.
– Да, но прибавился еще труп Вальдеса.
– Надеюсь, судья уже дал разрешение захоронить его. Кажется, церемония пройдет сегодня днем.
– Тогда нам следовало бы заглянуть на кладбище.
– Зачем?
– Не знаю, наверное, чтобы немного пошпионить.
Однако шпионство на похоронах Вальдеса мало что нам дало, если не считать некоторых дополнительных штрихов к представлению о нем как о человеке. Например, мы еще раз убедились, что у Вальдеса почти не было друзей, даже среди коллег по работе. На траурной церемонии присутствовали его шеф, пара репортеров и очень узкий круг близких. Были там и Марта Мерчан с дочкой. Плакала только девочка. В любом случае прощание получилось очень холодным, и мы решили дождаться окончания церемонии за оградой кладбища.
– Не хотелось бы мне вот так закончить свою жизнь, – заметила я.
– А меня меньше всего волнует этот последний акт – коль скоро жизнь все равно пришла к своему концу, – заявил младший инспектор. – Захотят мое тело кремировать? Да ради бога! Предпочтут похороны по религиозному обряду?.. Я и на это согласен. Пусть хоть на куски режут и скармливают львам в зоопарке.
