— Видишь, как получается, — растягивая слова, произнес Пулихов. — Как думаешь, о каком грузе идет речь?
— Наверняка о том, который вы упоминали, когда давали мне задание.
— Да, похоже… Что думаешь предпринять?
Ивняк в задумчивости потер подбородок, затем поднял глаза на генерала:
— У меня два предложения: первое — пока не трогать Райкова. Кто знает, с кем он общается и кому следующему позвонит по открытой телефонной связи… Второе — думаю, будет правильным внедрить в ближайшее окружение Хаккима нашего человека. Этот убийца прав, когда пишет о том, что к ним приходят и мужчины, и женщины. Многие родственники погибших жителей Армута могут запросто попасться на эту удочку и податься в боевики.
— А как наш человек выйдет на Хаккима?
— Это не так сложно, — хмуро улыбнулся Ивняк. — Связь в горах между жителями понадежней телефонной. Язык не только до Киева, но и до Хаккима доведет.
— А кого пошлем?
— Думал я об этом. Нужен надежный человек… Есть у меня такой — капитан Севрук Владимир Никодимович.
— Севрук? Фамилия знакомая…
— Это тот капитан, который не отдавал Ветрова, когда по подсказке подполковника Райкова майора Ветрова увозили с территории бригады сотрудники военной прокуратуры и контрразведки.
— Не горяч ли он?
— Нет, умеет сдержать себя. Ну, а что касается случая с Ветровым… Извините, не знаю, как бы я повел себя…
— Да, тут вряд ли кто-либо сдержался бы. Разговаривал с капитаном Севруком?
— Нет. Во-первых, до согласования с вами не имел права. А во-вторых, меня одна мысль гложет…
— Какая?
— Дело в том, что бандиты прибегают к одной проверке прибывших к ним людей, особенно немусульман.
— Какой?
— Они требуют убить конкретного человека или нескольких людей.
— Как убить?
— Дают, скажем, в руки нож, подводят к жертве — захваченному активисту, военнопленному или просто связанному по рукам и ногам подозреваемому — и предлагают зарезать его.
— Да, для наших целей мы и наши люди не подходим, — задумчиво произнес генерал и спросил: — Ну, и какой ты видишь выход, Сергей Платонович?
— Думаю. Есть тут маленькая зацепка…
— Какая?
— Если, скажем, наш человек, выступающий как дезертир, прибудет с ранениями рук…
— И не сможет убивать?..
Майор Ветров просидел в сторожке до вечера. Боль, возникшая в тот момент, когда он спускался по самодельному канату, утихла, сейчас его мучила жажда и напоминал о себе голод. В глазах мерещился полный бокал пива. Такое видение преследовало его там, в горах Афгана: на солнце — за шестьдесят, ни деревца, ни травинки, и только раскаленные черные, словно обгоревшие, скалы, а во фляге — ни капли воды. И тогда перед глазами всплывала большая кружка холодного, пенящегося пива…
