За семейным завтраком, устроенным по случаю ее возвращения, Луиза узнала, что первыми забили тревогу Джеф и Элен. Они привыкли получать от сына одно или два письма в неделю по электронной почте, и им показалось странным, что он перестал отвечать. И тогда они обратились во все инстанции, в какие только можно: в полицию, в Министерство иностранных дел, в службу поиска в море, в консульства Аргентины, Чили и Южно-Африканской Республики, в редакции журналов, посвященных парусникам, и на сайты для путешественников. Выяснили, какие яхты были поблизости от «Ясона», и поддерживали с владельцами нескончаемую переписку. Через знакомых связались с одним из самых известных метеоцентров и узнали, где в последние полгода между Ушуаей и Кейптауном сильно штормило. Но все впустую – единственный сын исчез бесследно.
Теперь стол в их гостиной служил не для светских приемов, он был завален картами, сообщениями и листками с подсчетами возможного отклонения от курса из-за морских течений и куда больше напоминал стол генерального штаба. Элен, по словам Луизиной матери, которая часто ей звонила, начала пить.
Все это Луиза уже знала. Мотаясь по городу вместе с Алисой, она целый день тянула с этим звонком: то вокруг слишком шумно, то времени слишком мало, не хочется, чтобы слушал шофер такси, надо спешно переодеваться к обеду, и, в конце концов, час уже слишком поздний. А теперь она томилась без сна. Завтра же утром надо позвонить, больше откладывать нельзя, она должна через это пройти. Примерно как с домашними заданиями – лучше было отделаться от них в субботу днем, сразу после школы, чтобы не портить себе выходные. Надо с ними поговорить – и покончить с этим.
Элен ответила после первого же звонка, Луиза не помнила у нее раньше такого жесткого и резкого тона.
– Это Луиза.
– О, это вы, Луиза, детка, да, я видела, что вы вернулись.
«Детка» – плохое начало. И почти неприкрытый упрек в том, что не объявилась раньше. Луиза приняла упрек: эта женщина потеряла обожаемого сына, от такой потери никому до конца не оправиться.
– Простите меня, Элен, эти два дня были такие безумные. Но я все время думаю про вас обоих.
Это было правдой. Родители Людовика не шли у нее из головы. Ее терзало раскаяние в том, о чем она не говорила никому. Всю ночь она обдумывала – сказать ей или нет?
– Скажите мне все, Луиза, прошу вас. Мы скоро увидимся на похоронах, но я хочу знать прямо сейчас.
Похороны! Конечно, в Стэнли ей сказали, что тело забрали с острова и привезут на родину, но она запретила себе об этом думать. Тело… крысы… К горлу подкатила тошнота.
