– Луиза, ты стала публичным персонажем. Тебе, может быть, этого и не хотелось, но так случилось, а значит, лучше с этим смириться и извлечь из этого пользу. Я уже пятнадцать лет занимаюсь журналистикой и могу тебе сказать, что историю вроде твоей услышишь нечасто.
Луиза, слабо пытаясь протестовать, приподняла руку.
– Повторяю: ты бессильна помешать этому. Все дело в том, что каждый может представить себя на твоем месте. Мы все боимся всё потерять, опуститься, остаться без работы, стать жертвой нападения, атомной катастрофы, да мало ли чего еще. Ты боролась – и смогла выжить. Какой пример для многих! Разве у тебя в детстве не было людей, которыми ты восхищалась, которые помогали тебе мысленно возвыситься, которые заставляли тебя двигаться вперед? Так вот, сегодня эта роль выпала тебе. И ты должна оправдать ожидания.
Пьер-Ив не промахнулся. С самого начала интуиция его не подводила. Сегодня вечером, взывая одновременно к разуму Луизы и к ее альтруизму, он попал в яблочко. Рассказ о себе обернулся нравственным долгом – и уже не так трудно выставлять себя напоказ.
– Вот увидишь, все они будут задавать тебе одни и те же вопросы, ты уже сейчас можешь заготовить ответы. Весь секрет заключается в том, что ты сама должна вести игру, спроси у Алисы, она не даст соврать. Потом, когда дело дойдет до книги, мы не спеша доберемся до сути. Признаюсь, и меня самого твоя история завораживает.
Алиса ласково взяла ее за руку:
– Я их наизусть знаю, этих журналистов… Даже таких, как Пьер-Ив, – с обычным своим грудным смешком прибавила она. – Поверь мне, все будет хорошо.
В обществе двух союзников Луиза чувствовала себя уверенно. Вот только с той минуты, как Пьер-Ив произнес эти слова, «смогла выжить», она только о том и думала, что у нее есть долг, который надо выполнить. Эта мысль прокладывала себе дорогу в ее сознании, проявляясь по кусочкам, как проявлялось изображение на снимках в лицейском клубе фотолюбителей. Сначала проступали неясные темные пятна, потом очертания делались более определенными, но вот становились видны подробности, фактура материалов, тени – и вдруг реальность оказывалась тут как тут, запечатленная на бумаге. Наконец-то она нашла слова для того, что смутно бродило в ней с той минуты, как в бухту вошло исследовательское судно: надо позвонить родителям Людовика.
Она должна поговорить с ними, потому что она смогла выжить. Должна. Но только… что она сможет им сказать?
