— Лейтенант, — Шильке подошел к вытянувшемуся в струнку фронтовому офицеру. — Служит ли у вас столяр Франц Риттер?
— Так точно! Рядовой Франц Риттер находится в моем подразделении. Кем он был в гражданской жизни, мне не известно!
Шильке кивнул.
— Вызовите его немедленно, лейтенант. У меня к нему несколько важных вопросов.
— Это невозможно, герр капитан. В настоящее время Риттер несет службу на третьем этаже.
— Похоже, я чего-то не понимаю.
— Там ужасная бойня. Они дерутся вручную, штыками, кулаками, прямо…
Шильке неспешно, отработанным движением расстегнул пуговицу куртки и вынул золотой портсигар. Лейтенанта угощать не стал. Лишь через минуту выдул дым прямо тому в глаза.
— Сейчас понимаю. Просто фрау учительница приказала им сидеть тихо, а вы отдали приказ, чтобы они сражались в тапочках. Или я ошибаюсь?
Лейтенант прикусил губу. Ему не повезло, потому что вокруг и вправду было исключительно тихо. Никаких выстрелов, грохота гранат, никто не орал, не звал на помощь, не стонал. Даже дальняя артиллерия притихла. Единственным четким, который можно было назвать отзвуком, было чирикание птиц, доносящееся с веток обстрелянных деревьев.
— Это временный перерыв, — пояснял лейтенант. — В любой момент все может начаться снова.
У Шильке не было желания верить в эти бредни фронтового офицерика, который боялся собственной тени. Он видел уже много таких, которые утратили нервы. В отличие от штабных офицеров, хватило бы отдаленного выстрела, чтобы они, дерганые-передерганые, в страхе прятались в ближайшей дыре.
— Так может я стану под окном и громко позову? Те вопросы, которые я хочу задать — это не военная тайна.
— Он не услышит вас, герр капитан. У них у всех от взрывов поврежден слух.
— Ага, — Шильке решил добить собеседника старой штабной штучкой. — В таком случае, я сам попрусь на этот третий этаж и поговорю с ним на языке жестов.
— Но ведь… — Лейтенант не знал, что ему делать. Потом он принял решение: — Ладно, я дам вам несколько людей.
Шильке вытащил из кармана фляжку. Неспешно, с благоговением, не снимая блестящих перчаток, он свинчивал колпачок.
— Для куража выпьем перед операцией. — Он сделал приличный глоток и подал фляжку прямо в грязную лапу офицера. — Вы тоже.
Молоденький солдат, изумленный предложением, не знал, то ли ему отказаться и обидеть высшего чином офицера, то ли принять угощение и нарушить устав. Он выбрал второе. Отпил большой глоток, быстро сглотнул и инстинктивно причмокнул. Он хотел уже скривиться, но неожиданно замер в безграничном изумлении, широко раскрытыми глазами глядя на Шильке.
