- Каждую неделю подкидываю туда тухлятину, - с гордостью произнес он.
- Зачем, - зажав нос прогундосил Васька.
- Для конспирации, иначе этот ход давно открыли бы. Заходите, слева на стене лестница, поднимитесь на один уровень и по служебному ходу пройдете вдоль тоннеля, только не шумите, метров через двести будет спуск в тоннель, дальше кордонов нет.
- Спасибо вам, - сказал я.
- Не за что, передавай деду привет от Петровича.
Мы по очереди поднялись по лестнице и, следуя инструкциям нежданного помощника, вскоре оказались в тоннеле.
Никем более не задерживаемый отряд добрался до Шаболовской, а затем и до Ленинского проспекта. Здесь мы раздобыли довольно сносный противогаз для нашего проводника, пополнили запас провизии и устроились на последний перед выходом ночлег. За ужином я рассказал изнывающим от любопытства друзьям все, что знал про Ивана Плетнева, которого все знали под прозвищем Маленький. Затем передал наши разговоры на платформе и в тоннеле, ну и пояснил, какие чувства при этом испытывал.
- Это же легенда, а не человек, - ошеломленно проговорил Матвей.
- Эх, жаль не получилось ему хоть руку пожать, - посетовал Олег.
Я достал фотографию, что мне дал Иван Захарович, и пустил ее по кругу, а когда она вернулась ко мне, аккуратно уложил ее в потайной карман своего рюкзака.
- Слушай меня Васька, - наклонившись к уху друга, прошептал я, - если что со мной случиться, эта фотография обязана попасть в Анклав.
- Типун тебе на язык, - откликнулся он, - сам доставишь.
- Так, всем спать, - скомандовал я, - завтра выступаем.
Я долго ворочался, не в силах уснуть. А когда заснул, то сны мне снились, конечно же, про Маленького. Сначала про то, как он еще совсем карапузом, розовощеким мальчуганом, скачет по комнате, размахивая воображаемым автоматом, защищая родных от врагов. Затем мама зовет его и усаживает на колени, а папа, почему-то спрятавшись под покрывалом старинного фотоаппарата, делает их снимок. Затем сон переместил меня в то время, когда я впервые увидел его, он - добродушный и веселый, с легкостью развеял страх и недоверие ко взрослым у моих брата и сестры. Я смотрел, как он катает их на своих могучих плечах, как они весело болтают, а Вика даже болтает ножками, сидя на табурете. Меня даже кольнула ревность, ведь так она вела себя только с отцом. Следующий отрывок был про его борьбу с Болотным хмырем, этот бой я видел уже его глазами. Тугие щупальца обвивают тело и утаскивают под воду, не давая дышать, но напрягая мышцы, я вытаскиваю руку и начинаю кромсать противника огромным ножом. В конце концов, противник сдается и пытается удрать, но я не отдаю ему его добычу, своего товарища, он тоже не хочет его оставлять и у нас опять завязывается драка. В конце концов, мне удается вогнать ему в глаз свой нож, и враг идет ко дну, а я все еще опутан щупальцами и все никак не могу выпутаться. От недостатка кислорода начинает кружиться голова, и я теряю сознание. Следующий эпизод вообще был сумбурным, я очнулся на берегу, весь в болотной тине, я не знал кто я и где я, в моей руке был обломок ножа, все тело болело, я встал и побрел, куда глаза глядят... Вот я на перекрестке, решаю куда идти, тут из двора выбегает стая псов- мутантов, вожак прыгает на меня, но я хватаю его за горло и вспарываю ему живот, тот визжит и трепыхается, стая в ужасе бежит от меня... С людьми хуже, они оглушают меня светошумовой гранатой и тащат в подземелье, там меня кормят и поят, но в качестве оплаты заставляют охранять их начальника, я не против, тепло, сытно и никто не дергает. Есть время подумать... вспомнить... но ничего не вспоминается, от этого на душе становится мерзко и тошно...
