Между мной и Колином существовал краткий миг тупиковой ситуации, война между нашими ожесточенными взглядами, оставшаяся неурегулированной. Наши взгляды, полные решимости и мщения, схлестнулись, но мы оба знали, кто выйдет победителем. Я надирал ему задницу чаще, чем мог рассчитывать. Он никогда не побеждал в борьбе со мной, не важно, насколько пьяны мы были на тот момент.
— Эй, Колин, — сказал я, — почему бы тебе не побыть хорошим парнем и не позволить нам с леди выпить? Что Вы предпочитаете, Эйва?
Колин закипал, его щеки покрылись густым румянцем, и он раздраженно выдохнул. Борьба было бесполезна, и он понимал это. Я одарил его взглядом, и он выдержал его, прочистив горло.
— Да, Эйва. Что Вы предпочитаете?
— Просто яблочный сидр, пожалуйста, — сказала она, едва взглянув на него.
Ого, настоящая ирландская девушка, как Колин и хотел. В «Золотом Трилистнике» был прекрасный сидр. Фактически, это было известно всей округе. По крайне мере, истинному ирландскому народу. Возможно, это не Гиннесс, но также и не Бад Светлое. Колин, не сказав ни слова, помчался к бару купить леди напиток.
— Теперь, когда мы одни, скажите мне правду. Мой приятель приставал к Вам? Хоть немного?
Она засмеялась, посмотрев вниз на свои руки, словно смущаясь.
— Возможно немного, — сказала она, закусив губу. — Но только потому, что не принимал «нет» за ответ.
— Да. Временами он может так делать, слишком сильно нажимая на леди. Особенно на таких милых, как Вы.
Глаза Эйвы заискрились, и в ее разговоре прослеживался явный намек на ирландский акцент.
— Он кажется милым, — сказала она, — его просто слишком… много. Если Вы понимаете, что я имею в виду.
Я кивнул. Я действительно понимал.
— Так что привело такую милую девушку, как Вы, в такой дешевый бар? Тем более, в полном одиночестве.
Колин вернулся с нашими напитками, и Рэд позвал его. Он бросил на меня злобный взгляд, но послушался. Неохотно. Порой Колин был трудным человеком, но знал свое место.
— Мой папа любил рассказывать про это местечко, — сказала она. – И полагаю, мне справедливо хотелось увидеть его своими глазами. Он всегда любил День Св. Патрика и не только из-за выпивки. Но и из-за бизнеса.
— Чем твой отец зарабатывает на жизнь?
— Зарабатывал, — поправила она меня. — Теперь он мертв.
— Мои соболезнования, Эйва, — сказал я со всей искренностью. — Потеря родителя не бывает легкой. Это оставляет глубокий след на сердце.
Она подняла взгляд и посмотрела на меня. Ее глаза не выражали ничего, кроме понимания. Я, конечно, только что встретил ее, но мог сказать, что Эйва была одной из лучших. Она произвела на меня впечатление, как редкая женщина, которая кажется чуткой, заботливой и, безусловно, ласковой.
