– То есть ты уверена, что ничего нормального не будет, пока речь идет о тебе? – взгрустнул мой благородный идальго. Но потом как-то подозрительно легко пожал плечами и кивнул. – Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
– Это ты сейчас говоришь, пока еще не слишком хорошо меня знаешь. Я ведь… ты понимаешь, я бы хотела, чтобы вещи стали нормальными, я тоже к этому стремлюсь. Просто весь мой жизненный опыт подсказывает, что чем больше благих моих намерений, тем быстрее в ад. Вовка, что ты делаешь? Куда ты полез, паршивец? Черт!
Грохот раздался из ванной комнаты, и я рванула туда. Идальго устремился за мной. Племянник лежал на дне чугунной ванны, накрытый занавеской, и рыдал.
Дело в том, что, попав домой, племянничек вдруг неожиданно пришел в состояние гиперактивности. Кто б мог подумать, ведь уже был почти совсем вечер, и за окном темно, и разве не положено детям после такого бесконечного и изнуряющего дня быть усталыми и сонливыми? Но то не про нас. Вовка носился по квартире, размахивая игрушечной саблей. В его сознании самым причудливым образом объединились слова «иноплатянка», «партизаны» и «полицейский», и теперь он одновременно был полицейским, который ловил «иноплатян», а те скрывались от него и всячески «партизанили». Процесс преследования потребовал того, чтобы карабкаться по шторе. Ожидаемо подчиняясь законам гравитации и другим, локальным физическим законам, штора оборвалась…
– Вовочка! Где болит? Ты ничего себе не сломал? Господи! – причитала я, не зная, что делать, куда бежать. В больницу? В полицию? Уходить в партизаны?
– Так. Фая, успокойся и отойди. Дай мне посмотреть. – Я обернулась и увидела моего Малдера. В тот момент сходство стало почти невыносимым, то же серьезное лицо человека, привыкшего действовать и принимать решения, существовать в сложном мире, где дети падают в чугунные ванны каждый день. Игорь оттер меня в сторону, его рука была крепкой и теплой, а я была как старый бесполезный шкаф. Он присел на край ванны и аккуратно убрал штору. Вовка, хоть и орал, выглядел невредимым. Никакой крови, руки-ноги на месте. Игорь ощупал его с аккуратным профессионализмом, свойственным только врачам. Каждый из них начинает со вскрытия трупов на первом курсе и заканчивает удалением аппендицита на последнем, и совершенно не важно, кем они станут потом – дерматологами, патологоанатомами или психотерапевтами, навыки все равно остаются. Это как кататься на велосипеде. Умеешь – уже не забудешь, правда, если давно не ездил, можешь грохнуться так, что не приведи господи.
