А Эль знала, что даже если небеса рухнут на землю — Александра Ван Дорт навсегда останется для нее идеалом матери. Той, которую Эль хотела бы для себя самой.
Эль пристроилась на диван, натерла ногу мазью и, как было написано в рекомендациях, втирала ее в кожу до тех пор, пока кожа не впитала все. Не самая приятная процедура, но совершенные пустяки в сравнении с побоями. Лодыжка покраснела, однако боль постепенно отступила. Зато под кожей будто огонь растекся. Он-то и выгнал Эль прогуляться по дому. В котором, как она успела убедиться, было на что посмотреть.
Интерьер гостиной был лаконичным, выдержанным в темно-синих и серых тонах. Ничего лишнего, каждая деталь на месте, даже черный рояль, который в другой ситуации она бы сочла демонстрацией доходов владельца. Сегодня Эль видела перед собой великолепный инструмент в благородной лакированной древесине. Она стиснула ладони в кулаки, чтобы не поддаться порывы поднять крышку, скользнуть пальцами по клавишам. В памяти всплыла сцена из «Красотки». А следом другая: интересно, скольких женщин Максимилиан Ван Дорт имел на спине этого красавца?
«Мне нужно срочно проветриться», — скомандовала она себе и вышла через заднюю дверь. Марго говорила, что там — бассейн, и ее брат не будет против, если они будут киснуть в нем двадцать четыре часа в сутки.
Утренняя прохлада немного остудила щеки, хотя ни капли не облегчили тяжесть внизу живота от мыслей о Максимилиане. Эль прошла в тени каких-то экзотических деревьев, свернула на дорожку из темно-зеленых мраморных плит, которая вела вдоль беседки в зарослях дикого винограда.
А вот и бассейн. Марго рассказывала, что он по-настоящему огромный, но Эль почему-то была уверена, что подруга преувеличивает. Реальность доказала, что на самом деле подруга сильно преуменьшала. Раза этак в три. Кроме того, у реальности для нее был еще один сюрприз — Максимилиан Ван Дорт, жестким кроллем рассекающий голубую воду.
В голове зашумело. Марго же говорила, что его не будет? Стоп, не так, Марго предполагала, что его не будет, но ведь…
Дальше мысли текли вязко, потому что взгляд оказался целиком прикован к этому мужчине. Он делал широкие замахи, скользил в воде с хищной грацией акулы и был настоящим наслаждением для глаз. Эль честно старалась заставить непослушные ноги со всех сил бежать прочь, но они словно вросли в мрамор.
«Ну же, — ругала она себя, — повернись — и беги, пока он слишком занят, чтобы тебя заметить»
