Они ужинали одни. За столом много и с чувством говорили о будущем. Потом заговорили о событиях прошедшего дня, и Ронни рассказывал о нем со своей точки зрения, которая не совпадала с воспоминаниями женщин, так как они развлекались или думали, что развлекаются, а он тяжко работал. Приближался Мухаррам, и, как всегда, чандрапурские мусульмане строили под священным фикусом картонную башню, на которую будут забираться в праздник и срезать ветви. Индусы будут протестовать, начнутся религиозные волнения, и дело, не дай бог, закончится присылкой войск. Потом пройдет выбор депутатов в комиссию по примирению под председательством Тертона, и придется забыть о нормальной жизни в Чандрапуре. Начнутся бесконечные дебаты о том, не пустить ли религиозные шествия по другим маршрутам и не строить ли башни не такими высокими. Мусульмане настаивали на первом, индусы — на втором. Коллектор поначалу симпатизировал индусам, но потом узнал, что они специально пригибают к земле священные фикусы. Индусы клялись, что эти деревья кривые от природы. Дальше начиналось черчение планов, измерения деревьев и выезды членов комиссии на места. Но Ронни не роптал на это, ибо был уверен, что британцы нужны Индии; без них здесь непременно началась бы кровавая резня. В голосе его снова зазвучало самодовольство, когда он заговорил о том, что он здесь не для того, чтобы быть приятным, а для того, чтобы сохранять мир, а так как Адела дала согласие стать его женой, то она должна его правильно понять.
— Что думает по этому поводу наш старый джентльмен из машины? — спросила Адела намеренно равнодушным тоном, чтобы угодить Ронни.
— Наш старый джентльмен очень полезен и хорош — особенно в общественных делах. В его лице ты видела образцового индийца.
— В самом деле?
— Боюсь, что да. Тебе это кажется невероятным, не так ли? Но что делать, таковы даже лучшие из них. Все они, все без исключения, рано или поздно забывают вставить запонку в воротник. Ты имела дело с тремя типами индийцев — с Бхаттачарья, Азизом и этим субъектом, и это не случайность, что все они тебя, так или иначе, подвели.
— Мне нравится Азиз, он мой настоящий друг, — вставила слово миссис Мур.
— Когда какое-то животное врезалось в машину, Наваб потерял голову, потом оставил на произвол судьбы своего шофера, навязался в попутчики к мисс Дерек… Да, я согласен, это не преступления, нет, не преступления, но так не поступил бы ни один белый человек.
— Какое животное?
