Златопольская недовольно пожала плечами, но все же выдавила из себя:
— Да, все так.
— А вы, Вероника Константиновна, были в курсе нового плана вашего супруга составить новое завещание, по которому значительной частью средств могла бы распоряжаться Варвара?
— Да, я знала об этом.
— И каково же было ваше отношение к этому проекту? — полюбопытствовала я.
— Резко отрицательное! Какое же может быть еще?
— Но ведь речь-то шла о вашей дочери! Не о постороннем же человеке!
— Да поймите же вы наконец! Дело ведь не в дочери! Иван собирался создать какой-то там благотворительный фонд. Но ведь и дураку ясно, что это — только прикрытие.
— А на самом деле для чего Иван Борисович собирался учредить эту организацию? — осведомилась я.
— Понятно для чего. Для своего гарема, как вы недавно сказали. И для внебрачных детей.
— Ага. И ваш супруг знал ваше отношение к его идее относительно фонда? — спросила я.
— Конечно, знал! Неужели я способна притворяться? — ответила она.
— Ладно, Вероника Константиновна, — сказала я. — Спасибо, что уделили мне время. Теперь у меня больше необходимой мне информации. У меня еще один вопрос к вам. Поскольку я беседую со всеми, кто составлял здесь окружение Ивана Борисовича, мне нужно задать некоторые вопросы телохранителю вашего мужа.
— Ах, этот, — небрежно сказала Златопольская, — собственно, он и не телохранитель, а помощник. Что-то вроде секретаря. Так, ничего особенного из себя не представляет. Зачем только Иван держал его при себе, не понимаю.
— А где я смогла бы его найти?
— Последняя комната по коридору, — ответила Златопольская.
— Благодарю вас, — сказала я и вышла из ее комнаты.
Я прошла в конец коридора и постучала в крайнюю дверь.
— Проходите, — отозвался мужской голос, и я открыла дверь.
У окна стоял молодой человек лет тридцати. Он отличался атлетическим телосложением и высоким ростом. Но других атрибутов в его внешности, соответствующих расхожему представлению о том, каким должен быть телохранитель, я не заметила. Не было накачанных мускулов, не было обычной для такого рода деятельности прически «ежик».
Я обвела глазами комнату, которую занимал телохранитель Златопольского. Здесь не было ковра, который составлял обязательный предмет интерьера в тех комнатах, где я уже побывала. Отсутствовали также удобный маленький диванчик и журнальный столик. Всю мебель составляли кровать, небольшой комод и два стула. Аскетизм просматривался во всем. Хотя, с другой стороны, а зачем какие-то излишества в обстановке телохранителю? Он ведь не на отдыхе, а на работе.
