ежурная следственно-оперативная группа прибыла на место взрыва через сорок пять минут после сигнала, поступившего дежурному по управлению МВД. Полицейских было трое — капитан Авдотьев и двое лейтенантов с похожими фамилиями: Сырцов и Сенцов. Патрульный вертолет, сообщивший о задымлении в районе деревни Пеньки, задержался в воздухе, чтобы навести патрульную машину на просеку, ведущую к источнику возгорания. Сначала пилот хотел умолчать о происшествии, сочтя пожар делом рук пьяных туристов или охотников, но, спустившись ниже, разглядел в клубах дыма остов грузовика с фургоном.
— С вас причитается, мужики, — предупредил он по рации, когда убедился, что полицейские едут правильно. — Готов спорить, что это та самая машина, которая в розыск объявлена.
— Кто спорит, тот штаны проспорит, — ответил на это Авдотьев, известный своей прижимистостью.
— Ящик водки, — стоял на своем пилот. — Вас всех к повышению представят, а я что, даром тут болтаюсь?
— Ты тоже в рапорт попадешь.
— Мне от этого ни холодно ни жарко.
— Ладно, выставлю пузырь, — неохотно пообещал Авдотьев. — При случае.
— Знал бы, не связывался, — оскорбился пилот, поднял винтокрылую машину выше и полетел прочь, увозя с собой осколки разбившейся мечты.
Что касается наземной команды, то она была уже почти на месте, медленно продвигаясь сквозь сумрак вечернего леса.
— Следы от скатов свежие совсем, — отметил Сырцов, высунувшись в окно. — Блин! — Не успев увернуться от ветки, он выругался и потер алую полосу на лбу. — Как только он нашел эту дорогу? Заранее готовился?
— Не болтай ерунды, — сказал Авдотьев, инстинктивно морщась всякий раз, когда лобовое стекло с хрустом раздвигало листву. — Этот Неелов, или как его там…
— Неделин, — подсказал Сенцов, ловко орудуя рулем.
— Неделин, точно. Он не знал, где засада будет и куда удирать придется.
— Повезло парню, — рассудил Сырцов, продолжая растирать ушибленный лоб.
— Не скажи, — возразил Авдотьев, криво усмехаясь. — Попал Неделин по полной программе. Не жить ему теперь. Товар вез, да не довез. На него теперь всех собак навешают. Одна у него дорога. Сами знаете куда.
Подчиненные знали. Много они повидали трупов на своем веку, знали, какая это хрупкая и недолговечная штука — жизнь человеческая. Правда, себя полицейские мнили чуть ли не бессмертными. Ни о жизни своей не задумывались, ни о смерти. Ехали выполнять свой долг, как они его понимали. И сумрак, расползающийся между деревьями, не вселял в их сердца тревогу.
