— Вот и славно! — заметно оживился второй гном, пониже ростом. — У меня горло ну прям-таки совсем пересохло! Если на мою долю меньше полновесной бочки достанется — обижусь смертельно!
И воины, и встречавший люд захохотали.
— Да там и пять бочек на брата будет, и шесть даже! — крикнул кто-то.
— О! — Маленький Гном вскинул руку. Латную рукавицу он так и не снял. — А я-то боялся — ну как не хватит? — закончил он с уморительно-серьезным видом.
Последним, по недавней роханской традиции, в крепость въехал король Эодрейд. Победоносного правителя, вернувшего почти все роханские земли, встретили дружными восторженными криками. Миновав ворота, король натянул поводья и привстал в стременах.
— Спасибо вам за ожидание и встречу! — крикнул он. В наступившей тишине его голос достигал самых дальних уголков ущелья. — Мы победили! Правый берег Исены вновь наш, и с западного рубежа наших владений вновь видно море! Недалек тот день, когда мы вновь будем владеть всем, чем владели наши предки, чем владел великий Теоден! А пока давайте отдыхать и радоваться! Пусть сегодня здесь будет настоящий праздник!..
Торжество и в самом деле удалось на славу. Король, его юные сыновья и дочь, все Маршалы Марки, военачальники полков, знать были в эту ночь с теми, кто мечом или плугом приближая победу. Эодрейд, хлебнувший лиха в страшную осень 23-го, до чурался незнатного люда — и, кстати говоря, никогда не употреблял слов «чернь» или «простонародье»…
Правда, потом, когда над Хелмским Ущельем щедро вызвездилось высокое летнее небо, правитель Рохана все же собрал «ближний круг» в высокой башне Хорнбурга, в том самом покое, где стоял, глядя на сражение, сам король Теоден. Стол накрыли на десятерых — король, его Маршалы и военачальники. Их осталось немного — нынешняя армия Рохана не в пример меньше той, что насмерть стояла на Андуине и Исене…
Нет нужды говорить, что Фолко, сын Хэмфаста, более известный в Рохане как мастер Холбутла, и друзья гномы Торин, сын Дарта, и Строри, сын Балина, по прозвищу Маленький Гном, были в числе приглашенных.
Былому «хоббиту не от мира сего», книжному червю, что изобретал тысячу и один способ отвертеться от прополки репы или окучивания картошки, в этом году исполнялось тридцать восемь лет — для народа невысокликов лишь самое начало зрелости. Правда, глядя на него нынешнего, никто из сородичей не дал бы ему меньше пятидесяти. Война на Западе полыхала уже без малого десять лет, то призатухая, то вновь охватывая истребительным пожаром все земли от Белых Гор до Голубых, и, увы, оставляла сбои следы и на лице Фолко.
