Тут Джонс меняется в лице, устает играть.
Как это «пакет сброшу»? У тебя не работает ничего.
У тебя манипуляторы не шевелятся.
Ты еще скажи, что вот-вот тяга будет.
— Вопрос в чем, — продолжает капитан, — Я могу сбросить груз вместе с тобой. Наденешь скафандр, подпишешь заявление, что пошел осматривать контейнеры, — и гуляй на здоровье. Кораблику меня неисправный снизу доверху по твоей милости, пакет сорвется, подцепить назад мы его не сумеем, улетит он быстро и далеко, а спасать тебя нам просто нечем — шлюпку мы еще в том году… Доломали. Ну и сиди на своем товаре, а мы отвалим. Воздуха в скафандре на три часа, твои приятели как раз успеют. Можем дать запасной баллон, чтобы ты не боялся. Но вот за все это, драгоценный ты мой, я должен что-то существенное получить от твоего ведомства. А то сам факт выхода в рейс с неисправной спасательной шлюпкой…
Ну, ты понял. Меня же просто с работы выгонят. Если не попрут из профессии…
Джонс отчетливо скрипит зубами. Он недоволен. Похоже, его удерживает только отсутствие тяги. А то бы сейчас отстегнулся и полез тут всех убивать. Драка в невесомости — отдельный вид боевых искусств, и связываться с четырьмя противниками, тренированными на невесомость по умолчанию, серенькому дядечке неохота. Оружия у него точно нет, максимум что-нибудь острое в ботинке спрятано. А у этих отвертки и пассатижи. У каждого, вон, в кармашке на голени.
— Другой вариант, — говорит капитан. — Это если ты сам по себе и просто решил уйти с товаром на сторону. Тогда я должен тебя арестовать. А ты должен назвать сумму, за которую я тебя не арестую. И вот я себе задаю вопрос: чего ты молчишь и прикидываешься невинной овечкой? Чего ты такой неправильный? И сам отвечаю: ты нас уже похоронил. Ага? Нас просто убьют. Потому что мы тебя видели.
— Вы бредите, — произносит Джонс устало.
— Я сброшу пакет через час, — напоминает капитан и мило улыбается.
С этой улыбкой он действительно похож на смерть, похож как никогда.
Братья Амбаловы потихоньку выбрались из «пузыря» и висят у Джонса за спиной. Эвери безучастно сидит и глядит, как мигает на пульте лампочка аварийного маяка.
Положение в целом отвратительное. Те, кто придут за пакетом, будут здесь часа через три-четыре, они не могут ждать поблизости от трассы, их засекут и спросят: вы чего тут? Если сигнал маяка принят, спасатели догонят буксир где-то через сутки. Впереди еще несколько буксиров — сто пятый шел в колонне замыкающим, — но чтобы погасить скорость, развернуться и прийти на помощь, надо часов восемь при самом удачном раскладе. Никто этим заниматься не будет: если корабль погиб, значит, погиб, а если он не функционален, но экипаж жив, людям положено сидеть в шлюпке и жевать аварийный запас. Шлюпка, кстати, на сто пятом не совсем доломанная, жить в ней можно, она просто не летает.
