Вот и повоюй после этого с такими союзниками!
Подготовка к овладению последним оплотом противника сильно затягивалась. Нужны были войска. Правда, за время невольного бездействия к флоту присоединился с двумя кораблями капитан второго ранга Сорокин, которого Ушаков еще из Дарданелл посылал к Александрии для содействия англичанам, а вскоре после него с двумя линейными 70-пушечными кораблями прибыл контр-адмирал Пустошкин Павел Васильевич, друг по Морскому корпусу, где они вместе учились. Силы флота возросли. Но на борту прибывших судов не было десантных войск, а Ушаков нуждался именно в них!
Сенявин советовал обратиться за поддержкой к английскому адмиралу Нельсону, но Ушаков делать этого не стал. У Нельсона были свои трудности он никак не мог овладеть Мальтой. Впрочем, дело даже не в Мальте. Ушаков был уверен, что лорд ему просто откажет. Во всяком случае, в своем письме от 17 ноября 1798 года он не дал ему на то никаких надежд.
Нет, рассчитывать на Нельсона не имело смысла. Надо было искать другой выход. И тут Ушаков вспомнил об Али-паше. У этого властелина войскам нет счета. Только даст ли? А если согласится дать, то как избежать принятия на себя ответных обязательств в связи с его претензиями на некоторые из Ионических островов?
Ушаков, взвесив все, решил снова послать к нему Метаксу, только на этот раз послать не с пустыми руками. Пашу надо было «умаслить» богатым подарком. А из вещей Ушакова большой ценностью была лишь табакерка, усыпанная алмазами, — та самая, что подарил ему султан в день прибытия эскадры в Константинополь. Добрая вещица! Знающие люди утверждали, что цена ей не меньше двух тысяч золотых червонцев. Хорошо бы, конечно, сохранить ее на память, да ведь дело требует!.. Отдал Ушаков табакерку Метаксе, сказал:
— Преподнесешь ее от меня Али-паше, авось что получится…
Получилось! Умаслил-таки Ушаков головореза. Пообещал тот ему через Метаксу прислать для завоевания Корфу три тысячи воинов. А спустя несколько дней, чтобы подтвердить обещание, сам явился. Наряженный в богатейшие одежды, окруженный блестящей свитой.
Ушаков встретил его с учтивостью, на какую был только способен. Почти час беседовали они с глазу на глаз, с участием одного только переводчика. Али-паша все жаловался на константинопольских сановников, говорил, что-де большие взятки давать им приходится, а толку почти никакого, потому как не держатся долго сии сановники на султанских должностях. «Едва успеешь взяткой сделать себе подпору, смотришь, подпора уже без головы, а ты без денег…» Вдруг Али-паша спросил:
