— Говорили, старый, а он совсем не старый, мог бы еще послужить.
— Мог бы, да не захотел.
— А орденов, орденов-то сколько!.. — Это уже шептались в другом месте. — Заслуженный человек.
— Знамо, заслуженный.
— То, что на самом низу, с лучами — это какой орден? Первый раз такой вижу.
— Орден Святого Иоанна Иерусалимского.
— А тот, что рядом?
— Святого Януария — знак Неаполитанского королевства.
Фон Дезин подвел Ушакова к накрытому сукном столу, стоявшему против мест для публики, усадил на стул рядом с собой. Вскоре к ним присоединились вице-адмирал Карцов, контр-адмирал Сарычев, правитель канцелярии Игнатьев и еще каких-то два чиновника, которых Ушаков видел впервые. Места за столом хватило всем, два стула даже свободными остались.
Публика тоже усаживалась, но усаживалась шумно, двигая стульями и не прекращая разговоров. Поднявшись во весь свой рост, фон Дезин непрерывно звонил в колокольчик, призывая прекратить шум. Он был старше Ушакова на пять лет, но выглядел моложе. Широкоплеч, могуч. На гладком сытом лице его играла самодовольная улыбка. Сегодня у него было отличное настроение.
— Господа, — заговорил он своим густым баритоном, когда все наконец уселись и в зале стало тихо, — я имею удовольствие сообщить вам радостнейшую весть. Наш несравненный монарх император Александр заключил в Тильзите мир с Наполеоном. Отныне французы нам не враги, отныне они нам друзья и союзники. Виват, господа!
Зал поднялся в едином верноподданническом порыве и прокричал:
— Виват! Виват!
Ушаков тоже поднялся (не оставаться же одному!) и вместе со всеми тоже крикнул:
— Виват!
— Справедливейший мир, заключенный в Тильзите, — с пафосом продолжал фон Дезин, — есть победа мудрой политики нашего любимого императора. Ура!
— Ура-а!
— Отныне на земле нашей воцаряется мир.
— А Турция? — выкрикнул кто-то.
— Турция нам не страшна…
Фон Дезин жестом руки предложил всем сесть и уже другим, спокойным голосом заговорил:
— Есть еще одно событие, господа. Сегодня мы провожаем… — Он задержался на этом слове и посмотрел на Ушакова, словно не мог вспомнить его фамилию. — Провожаем из рядов наших адмирала Ушакова по личному его прошению и высочайшему дозволению. — Тут фон Дезин снова посмотрел на Ушакова, на этот раз взглядом, предлагавшим ему подняться. Ушаков сделал вид, что не понял значения его взгляда, и остался сидеть. На лице фон Дезина выразилось недовольство, и ему понадобилось не менее минуты, чтобы взять себя в руки и возобновить речь: — Господа, на этом собрании вряд ли понадобятся слова в похвалу заслуг нашего сослуживца. Дозвольте ограничиться прочтением указа Адмиралтейств-коллегии, подготовленного по случаю увольнения от службы его высокопревосходительства.
