Корпус Репнина всё ещё стоял в Молдавии, имея задачу преградить путь туркам, если тем вздумается пробиться к польским границам. После попыток неприятельской конницы форсировать Днестр князь Голицын направил сюда же и бригаду генерала Замятина. Общее командование над обоими соединениями было возложено на генерал-поручика барона Штофельна, прусского наёмника.
Князь Репнин по своей натуре был человеком общительным, он довольно быстро заводил знакомства с иностранцами, а с некоторыми даже дружил. Но с бароном Штофельном отношения не сложились. Прусский наёмник оказался человеком необыкновенно жестоким, свирепым, не имевшим в своём лексиконе слова «человечность». Однажды в селении, где стояло одно из подразделений Репнина, исчезла верховая лошадь. Высказывалось предположение, что она могла быть похищена местными жителями. Когда об этом доложили барону Штофельну, тот рассвирепел и приказал Репнину сжечь селение дотла.
— Да, да, — в ярости топал он ногой, — превратить всё в пепел. Чтобы помнили, как у нас поступают с теми, кто покушается на чужое добро.
Не доверяя своим ушам, Репнин удивлённо смотрел на него, стараясь понять, серьёзно он это говорит или просто так, чтобы отвести душу?..
— Что на меня так уставились? — вскинулся на него барон. — Слышали, что сказал? Выполняйте приказ.
— Барон, — заговорил наконец Репнин, стараясь сохранить спокойствие, — вы можете отдать меня под суд, но пойти на такую жестокость я не могу. Из-за одного вора оставить без жилищ всё население, в том числе детей и стариков, — это бесчеловечно.
Барон не стал угрожать ему судом, а, демонстративно отвернувшись, переадресовал свой приказ стоявшему рядом обер-квартирмейстеру, который, кстати, тоже оказался иноземцем. Тот прекословить главному командиру не стал, а сразу же пошёл искать людей, способных быстро справиться с важным поручением. Вскоре подожжённая с двух сторон деревушка запылала, среди жителей поднялась паника. О спасении нажитого ими имущества не могло быть и речи: впору было спастись от огня самим…
— Передайте всем, — кричал Штофельн вслед убегавшим от огня жителям, — я буду поступать таким образом каждый раз, как только замечу пропажу военного имущества.
Со стороны Штофельна это был не единственный случай проявления вызывающей бесчеловечности. Репнину рассказывали, что до этого случая он сжёг ещё несколько деревень только ради того, чтобы после ухода вверенных ему войск противник не смог бы найти в них возможности для проживания.
