— О, вы посланы нам небом, вы просто должны, обязаны стать новым императором Российской империи! — горячо воскликнул Панин и сжал своими огромными сильными руками женственно изящные кисти цесаревича.
— Господа, но что будет с моим отцом? — спросил, делая строгое лицо, Александр. — Я не допущу крови. Такой ценой я ни за что не приму царский венец.
— Ваше Высочество, — иронично улыбаясь, проговорил курляндский барон, — чтобы приготовить яичницу, нужно разбить яйца. Но я вам обещаю: ничего с вашим отцом не случится, его только заставят подписать отречение и изолируют, да и то на время. Но вы прямо не сказали нам: вы с нами? Вы согласны, чтобы мы отстранили от власти вашего отца и дали вам самому стать российским императором? Да или нет? — И фон дер Пален твёрдо взглянул в глаза цесаревича.
Александр задумался. Загадочная улыбка продолжала витать на его губах.
— Я согласен, но только в том случае, если с моим отцом ничего не случится, — проговорил чуть охрипшим голосом цесаревич.
— Даю слово, что с ним ничего не случится, кроме того, что он потеряет императорскую корону, — весело проговорил Палён. — Теперь надо условиться о сроках. Я думаю, чем скорее, тем лучше. Гвардия нашего сумасшедшего императора просто ненавидит и, как стая голодных собак, готова разорвать его в клочья, только свистни.
— Ну вы же мне обещали! — воскликнул с хорошо сыгранным негодованием Александр.
— Я выражаюсь образно, — махнул рукой Палён. — Думаю, что этой осенью вы уже станете императором, в крайнем случае к началу весны.
— Отлично, — вставил слово Панин, — к этому времени я уже составлю черновой проект конституции.
— Ну, с этим уж мы всегда успеем, лишь бы захватить власть, — бесцеремонно хохотнул барон. Видно было, что бравый генерал считает все эти заботы вице-канцлера об основном законе, ограничивающем власть монарха, пустыми хлопотами.
— Ну зачем же так, — проговорил цесаревич, сладко улыбаясь, — я верен своему слову, надеюсь, как и вы, господа.
Заговорщики вскоре расстались.
А на следующий день после похорон Суворова семья Муравьёвых гуляла днём в Летнем саду. В этот погожий день там было многолюдно. Зеленели аккуратные газоны, постриженные деревья и кусты уже успели покрыться молодой, приятно пахнувшей весенней свежестью листвой. Вовсю заливались многочисленные птицы. Как ни осаживали мамаши, гувернантки и гувернёры своих громкоголосых чад, но то тут, то там на аллеях парка раздавался детский смех и громкие выкрики. Александра Михайловна, одетая в элегантное свободное платье из белого муслина, перетянутое зелёными лентами с бантом высоко под грудью по моде того времени, вела за руку Николеньку, которому очень хотелось побегать по дорожкам парка, посыпанным желтоватым песком. Но, отлично зная резвый нрав своего среднего сына (младший, четырёхлетний Михаил, остался дома с нянькой), мамаша крепко держала недовольного отпрыска рядом, приговаривая:
