Царь встретил Вылузгина сухо.
— Ну, что у тебя? — спросил он.
Дьяк изложил суть своего появления коротко и ясно:
— Во Мценске бедствие. Князь Димитрий Черкасский за год ничего не сделал, чтобы укрепить город.
— И что делать теперь? Орда уже подходит к нашим рубежам. Найди разумного воеводу. Как там, в Пронске, Шеин?
— Он славно исполнил свой долг. Крепость способна стоять против сильного врага.
— Выходит, Шеин и Мценск может поднять?
— Да, государь.
— Воля моя в согласии с тобой. Шли гонца моим именем, — ответил царь Борис и подумал, что, знать, судьбе угодно постоянно сталкивать между собой боярина Шеина и князя Черкасского.
Так решилась судьба Михаила Шеина, и он с двумя сотнями ратников, преодолевая многие версты, шёл из Пронска во Мценск через Рязанскую, Тульскую и Орловскую земли. Тяжким был этот переход. Мучили проливные дожди, приходилось идти по бездорожью от селения к селению, все на запад, на запад. На пятый день пути к дорожным трудностям прибавились другие: кончились запасы пищи. Взяли из Пронска недостаточно, надеясь покупать съестное в торговых сёлах. Но торговля хлебом, мясом, овощами всюду была скупой, а цены недоступными: сказывался голод в Москве и её окрестностях. Пришлось утолять голод орехами, которых из Пронска прихватили вдоволь. Воины, а вместе с ними и воевода Шеин могли только гадать, как их встретит Мценск.
Однако город не думал их встречать. У горожан было полно своих забот. А две тысячи ратников, составлявших гарнизон крепости, собирались отправиться по домам, потому как им обещали смену. Но обещание исходило от князя Черкасского. Это он взбаламутил жизнь ратников, сказав им, что скоро отведёт их в Москву на Ходынское поле.
Появление Михаила Шеина и двухсот воинов и было встречено ратниками Мценска как сигнал уезжать: было же, когда по осени воинов отправляли с «береговой службы» по домам. Не успел Шеин спешиться и дать команду своим ратникам, как воины князя Черкасского заполонили площадь перед палатами воеводы, загудели обеспокоенно: «Домой пора! Веди нас, князь, в Москву!»
— Я воевода Шеин! — сказал ближним ратникам Михаил и спросил: — А где ваш князь, имя его?
Из толпы вышел крепкий рослый воин лет тридцати.
— Меня Кузьмой зовут, а князя нашего — Димитрий Черкасский. Но его в крепости нет, он в Каменке, там днюет и ночует.
— Почему?
— Не моё это дело, но скажу, — ответил Кузьма, — жёнка у него там… А большего я не знаю.
— Где ваши тысяцкие, сотские? — спросил Шеин. В душе у него уже бушевал гнев на князя Черкасского: как смел оставить ратников ради какой-то жёнки? — Ну что ты молчишь, Кузьма?
