— Ты хоть и крепкий малый, но я тебя достану. Запомни это.
— Запомню, князь. Готов к встрече, — ответил с улыбкой Михаил.
Далеко за полночь все утихомирились и стали расходиться по кремлёвским палатам, разъезжаться по домам за пределы Кремля.
На другой день всё повторилось. Лишь раньше вчерашнего горожане заполонили Красную площадь, лишь раньше съехались в Кремль вельможи. Горожане упорно вызывали патриарха и добились своего. Он появился в окружении большого клира. Священнослужители прошли до Лобного места, помогли патриарху подняться на него.
Едва Иов благословил горожан, как они единым духом потребовали, чтобы он вёл их к Новодевичьему монастырю. Крепкий рыжий детина, что стоял близ самого Лобного места, крикнул:
— Ты, отче святейший, не мешкай, а веди нас к обители девичьей! Завтра будет поздно: наш батюшка постриг примет.
Патриарх узнал в рыжем детине известного всей Москве ведуна Сильвестра, увидел рядом с ним рыжую жёнку Катерину-ясновидицу и содрогнулся, поняв сказанное Сильвестром как предупреждение.
— Веди нас! Веди! — гудело над площадью.
Иов поднял руку, и гул как ветром сдуло.
— Слышу ваш глас, православные! Идите за мной! — вознёс патриарх и, попросив архиереев свести его с Лобного места, повёл тысячи горожан к Новодевичьему монастырю.
Однако многотысячная толпа пришла к обители напрасно. Сколько ни призывал патриарх и весь церковный клир, весь московский народ Бориса Годунова на трон, сколько ни просил прервать сиротство Руси, Годунов непоколебимо отказывался. Он даже не вышел к вопиющим горожанам, и по его воле никого не пустили в обитель.
Патриарх был в отчаянии. Ему ничего не оставалось, как благословить на русский трон кого-то из троих князей: Мстиславского, Романова или Шуйского. И только одно удерживало его от последнего шага: Годунов не принял пострига, как грозился. Не знал Иов, что ему надо было молиться за сестру Бориса. Это она остановила брата перед последним шагом. Он внял мольбе сестры. Она многажды ему говорила:
— Никто другой, братец любезный, не нужен Руси, потому возьми сей тяжкий крест и народ тебя отблагодарит.
А Москва сгорала от жажды видеть царя. Горожане изо дня в день не покидали Красную площадь и требовали от патриарха, чтобы он вновь вёл их к монастырю. «Или мы разнесём его по кирпичику!» — грозились они.
В эти дни Михаил Шеин был свидетелем того, как патриарх Иов, собрав весь церковный клир в царской трапезной, проявил небывалую решительность, произнёс слова, в которых всё-таки сквозило и отчаяние:
