— Обещай, что ты напишешь мне о себе, как только покончишь с этим делом, или что кто-нибудь известит меня, если ты не будешь в состоянии сам написать.
— О! Не тревожьтесь, генерал, — не пройдет и четырех дней, как вы получите от меня письмо, — отвечал Ролан и добавил с глубокой горечью в голосе: — Разве вы не заметили, что надо мной тяготеет рок, который не дает мне умереть!
— Ролан! — строго осадил его генерал. — Опять?!
— Ничего, ничего… — Ролан встряхнул головой и придал своему лицу выражение беззаботной веселости, какое, очевидно, было ему свойственно до того, как с ним приключилось какое-то несчастье, заставившее его в таком юном возрасте желать смерти.
— Так. Между прочим, постарайся кое-что разузнать.
— Что именно, генерал?
— Как может этот англичанин сейчас, когда мы ведем войну с Англией, разгуливать по Франции так свободно и спокойно, как будто он у себя на родине?
— Хорошо, я выясню.
— Каким образом?
— Пока еще не могу сказать, но если я дал слово, то разузнаю, даже если мне придется спросить об этом его самого.
— Ах ты задира! Смотри не ввяжись в новую историю!
— Во всяком случае, поскольку он наш враг, это уже будет не дуэль, а бой.
— Ну, еще раз до свидания. Обними меня.
Ролан в порыве искренней благодарности бросился на шею генералу.
— О, как я был бы счастлив, генерал… — воскликнул он, — не будь я так несчастен!
Генерал посмотрел на него с глубокой нежностью.
— Когда-нибудь ты поведаешь мне о своем несчастье, не так ли, Ролан? — попросил он.
Ролан разразился тем горестным смехом, который мы уже слышали.
— О нет, ни за что! — ответил он. — Вы стали бы смеяться надо мной!
Генерал поглядел на него как на человека, потерявшего рассудок.
— Ну что ж, — сказал он, — надо принимать людей такими, какие они есть.
— Особенно, если они совсем не такие, какими кажутся.
— Ты считаешь меня Эдипом и задаешь мне загадки, Ролан.
— О! Если вы разгадаете эту загадку, генерал, я преклонюсь перед вами, будто перед царем Фив. Но из-за таких пустяков я забываю, что для вас драгоценна каждая минута и я напрасно вас задерживаю.
— Ты прав. Есть у тебя какие-нибудь поручения, которые я мог бы исполнить в Париже?
— Три. Передайте мой привет Бурьенну, мой поклон вашему брату Люсьену и мое глубокое почтение госпоже Бонапарт.
— Все будет исполнено.
— Где я найду вас в Париже?
— В моем доме на улице Победы, а может быть…
— Может быть…
— Кто знает? Может быть, в Люксембургском дворце…
Тут генерал откинулся назад, как бы сожалея, что столь многое высказал Ролану, хотя считал его своим лучшим другом.
