Чтобы извлечь его из этих рудников, мало было одного короля: требовался папа.
Вот почему Филипп Красивый, великий мастер добывать золото, решил обзавестись собственным папой.
После кончины Бенедикта XI состоялся конклав в Перудже; французские кардиналы были там в большинстве.
Филипп Красивый устремил свой взор на архиепископа Бордоского Бертрана де Го. Он назначил ему место встречи в лесу, в окрестности Сен-Жан-д’Анжели.
Бертран де Го не преминул явиться в указанный час.
Король и архиепископ присутствовали на мессе и в момент возношения святых даров торжественно поклялись соблюдать нерушимую тайну.
Бертран де Го еще не знал, в чем дело.
По окончании мессы король сказал:
— Архиепископ, я властен сделать тебя папой!
При этих словах Бертран де Го бросился к ногам короля.
— Что я должен для этого сделать? — спросил он.
— Оказать мне шесть услуг, которые я у тебя попрошу, — ответил Филипп Красивый.
— Тебе повелевать, а мне повиноваться! — проговорил будущий папа.
Это уже было началом пленения пап.
Король поднял Бертрана де Го и поцеловал его в губы.
— Вот какие обещания ты должен мне дать, — начал он. — Во-первых, ты примиришь меня с Церковью и добьешься, чтобы мне простили мой проступок в отношении Бонифация Восьмого.
Во-вторых, ты вновь допустишь меня и мою семью к причастию, от которого меня отлучил римский двор.
В-третьих, ты предоставишь мне в моем королевстве на пять лет десятину, взимаемую в пользу духовенства, чтобы я мог возместить издержки, связанные с войной во Фландрии.
В-четвертых, ты изгладишь память о папе Бонифации Восьмом.
В-пятых, ты восстановишь в кардинальском достоинстве мессиров Джакомо и Пьетро Колонна.
Что касается шестого обещания, то в свое время и в надлежащем месте я сообщу тебе о нем.
Бертран де Го поклялся осуществить упомянутые одолжения, обещанные королю, а также шестое, неведомое ему.
Последним пунктом, который Филипп не решился выговорить, было обязательство уничтожить тамплиеров.
Сверх обещания и клятвы, произнесенной над corpus Domini[2], Бертран де Го оставил королю в качестве заложников своего брата и двух племянников. Король со своей стороны поклялся возвести его на папский престол.
Эта сцена, разыгравшаяся в сумраке леса, скорее походила на вызов колдуном злого духа, чем на соглашение между королем и папой.
Интронизация папы, вскоре после этого происходившая в Лионе и знаменовавшая собой порабощение Церкви, как видно, была неугодна Богу.
Когда проходила торжественная процессия, обрушилась стена под тяжестью взобравшихся на нее зрителей, король был ранен, а герцог Бретонский убит.
