Во-первых, Шарни бежал — это сразу бросалось в глаза: его в комнате не было, а г-н де Дама затворял за ним окно; если бы Бийо свесился с подоконника, он бы мог увидеть, как граф перелезает через садовую стену.
Во-вторых, между королевой и г-ном де Ромёфом было заключено нечто вроде пакта, по которому все, что еще мог обещать г-н де Ромёф, — это сохранять нейтралитет.
За спиной Бийо в первой комнате снова столпились те самые люди, вооруженные ружьями, косами или саблями, которых фермер перед разговором с Шарни жестом попросил выйти.
Их словно магнитом инстинктивно тянуло к Бийо, такому же плебею, как они сами; они с готовностью повиновались ему, угадывая в нем такой же патриотизм или, если выражаться точнее, такую же ненависть, как и у них.
Бийо оглянулся назад, встретился взглядом с глазами этих людей и сразу же понял, что может на них рассчитывать даже в том случае, если придется прибегнуть к насилию.
— Ну что, готовы ли они ехать? — спросил он у г-на де Ромёфа.
Королева бросила на Бийо косой взгляд, в который хотела бы вложить силу молнии, чтобы испепелить наглеца.
Не отвечая, она опустилась в кресло, изо всех сил вцепившись в подлокотники.
— Король просит еще несколько минут, — отозвался г-н де Ромёф. — Никто в эту ночь не сомкнул глаз, и их величества крайне утомлены.
— Господин де Ромёф, — возразил Бийо, — вы отлично знаете, что их величества просят повременить не из-за усталости, а потому, что надеются на прибытие господина де Буйе. Только пусть их величества поостерегутся, — твердо прибавил Бийо, — если они не пойдут сами, их отволокут к карете за ноги.
— Негодяй! — вскричал г-н де Дама и бросился на Бийо с саблей в руках.
Бийо повернулся к нему, невозмутимо скрестив руки на груди.
Ему в самом деле не о чем было беспокоиться: человек десять бросились из первой комнаты во вторую и окружили г-на де Дама, угрожая ему оружием.
Король понял: одно неосторожное слово или движение — и оба его телохранителя, а также г-н де Шуазёль, г-н де Дама и еще несколько находившихся рядом с ним офицеров и унтер-офицеров будут мгновенно убиты.
— Хорошо, — сказал он, — прикажите запрягать. Мы едем.
Госпожа Брюнье, одна из двух камеристок королевы, громко вскрикнула и лишилась чувств.
Ее крик разбудил детей.
Дофин расплакался.
— Ах, сударь! — обращаясь к Бийо, вскричала королева. — Разве у вас нет детей, что вы так жестоки к матери?
Бийо вздрогнул, но сейчас же взял себя в руки и, горько усмехнувшись, отвечал:
