Старая дева твердо верила в исполнение этой мечты: ведь, став аббатом, Анж Питу не мог не взять тетку к себе в экономки, особенно после всего, что тетка для него сделала.
Сладостные грезы старой девы омрачало лишь одно: аббат Фортье, с которым она иной раз делилась своими планами, отвечал, качая головой:
— Дражайшая мадемуазель Питу, чтобы сделаться аббатом, вашему племяннику следовало бы уделять поменьше внимания естественной истории и побольше читать «De viris illustribus»[11] или «Selectae е profanis scriptoribus»[12].
— Что вы имеете в виду? — спрашивала мадемуазель Анжелика.
— Что он допускает слишком много варваризмов и чудовищно много солецизмов, — отвечал аббат Фортье, приводя мадемуазель Анжелику в полное смятение.
IV
О ВЛИЯНИИ, КОТОРОЕ МОГУТ ОКАЗАТЬ НА ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА ТРИ ВАРВАРИЗМА И СЕМЬ СОЛЕЦИЗМОВ
Мы были обязаны изложить вам все эти подробности, ибо без них любой читатель, как бы умен он ни был, не смог бы постичь весь ужас положения, в котором очутился Питу после того, как его выгнали из школы.
Бессильно опустив одну руку, придерживая другой на голове сундучок, он направился в сторону Плё; в ушах у него все еще звучали гневные возгласы аббата Фортье, а задумчивость его более всего походила на полное оцепенение.
Наконец с уст его сорвалась короткая фраза, выразившая самую суть его размышлений:
— Иисусе! Что скажет тетушка!
В самом деле, что могла сказать мадемуазель Анжелика Питу об этом крушении всех ее надежд?
Между тем Анж знал о планах тетки ровно столько, сколько знают верные и умные собаки о планах своих хозяев, то есть основывал свои выводы лишь на выражении ее лица. Инстинкт — бесценный поводырь, он никогда не обманывает; другое дело рассуждения, способные сбиться с пути под действием фантазии.
Из горестного восклицания, сорвавшегося с уст Анжа Питу, следовало, что он понимал, какое неудовольствие изъявит старая дева, узнав роковую новость. А опыт подсказывал ему, что если неудовольствие достигает неслыханных размеров, то и следствия его должны быть ни с чем не сообразны.
Во власти этих ужасных дум Питу добрался до Плё. Всего триста шагов отделяли ворота школы от начала улицы, где жила мадемуазель Питу, но племяннику ее потребовалось целых четверть часа, чтобы одолеть это расстояние.
Часы на колокольне пробили час.
Тут он заметил, что потратил на решительное объяснение с аббатом и дорогу домой целый час, а значит, утратил все шансы получить обед.
Мы уже упоминали, каким спасительным способом старая дева карала племянника за безрассудные порывы и школьные неуспехи; пообедать в доме тетушки Анжелики позже половины первого было невозможно, и это позволяло ей экономить на несчастном Питу худо-бедно шестьдесят обедов в год.
