Прежде всего, — хотя, надо сказать, вовсе не это настраивало Питу против тетки, — после отъезда доктора Жильбера она и не подумала отдать племянника в учение. Добряк-нотариус завел было речь о соблюдении этого условия, но мадемуазель Анжелика ответствовала, что племянник ее еще мал и, главное, слишком слаб здоровьем, чтобы исполнять работы, которые, быть может, окажутся ему не по силам. Нотариус восхитился добрым сердцем мадемуазель Питу, и обучение ремеслу отложили до следующего года. Впрочем, еще не все было потеряно, мальчику только что исполнилось двенадцать лет.
Переселившись к тетке, без устали обдумывавшей, как извлечь из воспитания племянника как можно больше выгоды, Питу очутился снова в родном лесу или почти в нем и очень скоро убедился, что в Виллер-Котре можно вести такую же жизнь, как и в Арамоне.
Обойдя округу, он выяснил, что самые удобные лужицы находятся близ дороги в Данплё, дороги в Компьень и дороги в Вивье, а дичи больше всего в районе, именуемом Волчьей пустошью.
Покончив с разведкой, Питу приступил к делу.
Легче всего было обзавестись клеем и намазать им ветки — для этого не требовалось никакого капитала: из коры остролиста, растертой пестиком и растворенной в воде, получался клей, что же до веток, то они в изобилии произрастали на окрестных березах. Итак, не сказав никому ни слова, Питу срезал огромный пук веток, изготовил горшок первоклассного клея и однажды на заре, взяв накануне у булочника в долг от имени тетки четыре фунта хлеба, отправился на охоту; домой он вернулся лишь под вечер.
Перед тем как решиться на этот шаг, Питу взвесил возможные последствия. Он предвидел грозу. Не обладая мудростью Сократа, он, однако, так же хорошо изучил нрав тетки Анжелики, как прославленный учитель Алкивиада изучил нрав своей супруги Ксантиппы.
Предчувствия не обманули Питу, однако он надеялся выстоять, предъявив старой ханже свой дневной улов. Увы, он не мог предусмотреть, когда именно над его головой грянет гром.
Гром грянул, едва он переступил порог.
Мадемуазель Анжелика караулила племянника в засаде за дверью, поэтому, лишь только он вошел в комнату, как получил подзатыльник, данный иссохшей рукой, в которой он без дальнейших пояснений отлично узнал руку старой богомолки.
К счастью, голова у Питу была крепкая; он едва почувствовал удар, но, дабы разжалобить тетку, обозлившуюся еще сильнее оттого, что руке ее стало больно, сделал вид, что не удержался на ногах, и рухнул на пол в противоположном конце комнаты; когда же тетка стала приближаться к нему, размахивая веретеном, он поспешил предъявить талисман, который, как он надеялся, мог искупить его побег.
