— О господин де Калиостро, вы мне говорите такие вещи…
— Которые известны вам одной, я знаю это. В чем же заключалась бы тогда заслуга быть чародеем, если бы не становились известными чужие тайны?
— Но, значит, у Джузеппе Бальзамо был, как у вас, рецепт этого чудодейственного эликсира?
— Нет, сударыня; но так как это был один из моих лучших друзей, то я ему подарил три или четыре флакона.
— А осталось ли у него еще сколько-нибудь?
— Этого я не знаю. Вот уже три года, как бедный Бальзамо исчез. В последний раз я видел его в Америке, на берегах Огайо; он отправлялся в экспедицию в Скалистые горы, и до меня дошли слухи, что он умер.
— Ну, довольно любезничать, граф! — воскликнул маршал. — Сделайте милость, откройте секрет, граф, секрет!
— Вы говорите серьезно, сударь? — спросил граф де Хага.
— Совершенно серьезно, ваше величество… я хочу сказать, господин граф… — ответил Калиостро и поклонился особенным образом, желая показать, что его обмолвка была случайной.
— Итак, — сказал маршал, — графиня не настолько стара, чтобы помолодеть?
— Нет, по чистой совести.
— В таком случае я вам предложу другого пациента. Вот мой друг Таверне. Что вы о нем скажете? Не выглядит ли он современником Понтия Пилата? Или, может быть, это опять крайность и он слишком стар?
Калиостро взглянул на барона.
— Нет, не слишком, — сказал он.
— Ах, дорогой граф, — воскликнул Ришелье, — если вы его омолодите, то я вас признаю учеником Медеи.
— Вы хотите этого? — спросил Калиостро у хозяина дома и обвел взглядом всех присутствующих.
Все изъявили желание.
— И вы тоже, господин де Таверне?
— О, я-то больше всех, черт возьми! — сказал барон.
— Ну что же, это очень легко, — произнес Калиостро.
И он опустил два пальца в карман, из которого достал маленькую восьмигранную бутылочку.
Затем он взял чистый хрустальный стакан, влил в него несколько капель жидкости, содержавшейся в бутылочке, прибавил к ним полстакана ледяного шампанского и передал барону приготовленный напиток.
Все следили за малейшими его движениями, от удивления раскрыв рты.
Барон взял стакан, хотел поднести его ко рту, но заколебался.
Все присутствующие разразились при виде этой нерешительности таким громким хохотом, что Калиостро почувствовал нетерпение.
— Торопитесь, барон, — сказал он, — иначе пропадет даром жидкость, каждая капля которой стоит сто луидоров.
— Черт возьми, — заметил Ришелье, стараясь принять шутливый тон, — это еще почище токайского.
— Так надо выпить? — спросил барон с некоторым испугом.
