Фургоны с поклажею двинулись вперед; сам Бекингем выехал вечером в карете в сопровождении всей своей свиты.
Де Варда обижало, что этот англичанин как будто тащит его на буксире, и он перебирал в своем изворотливом уме всевозможные средства избежать этих цепей, но не мог найти ни одного подходящего, и волей-неволей ему пришлось платиться за свой скверный характер и злой язык.
В конце концов, взвесив все обстоятельства, де Вард уложил вещи в чемодан, нанял двух лошадей и в совпровождении только одного лакея отправился к той заставе, где должен был пересесть в карету Бекингема.
Герцог принял своего противника как нельзя лучше. Он подвинулся, чтобы дать ему возможность усесться поудобнее, предложил ему конфет и прикрыл его колени собольим мехом. Потом они стали говорить о дворе, не упоминая о принцессе; о принце, не касаясь его семьи; о короле, умалчивая о его невестке; о королеве-матери, обходя ее невестку; об английском короле, избегая называть его сестру.
Вот почему это путешествие, сопровождавшееся продолжительными остановками, было очаровательно.
Бекингем, настоящий француз по уму и образованию, был в восторге от такого интересного спутника.
Дорогою они то закусывали, то пробовали лошадей на прекрасных лугах, то охотились за зайцами, так как Бекингем вез с собою борзых. Словом, время проходило незаметно.
Покидая Францию, Бекингем тосковал больше всего о новой француженке, которую он привез в Париж; его мысли были полны воспоминаний, а следовательно, сожалений.
И когда он невольно погружался в задумчивость, де Вард умолкал и старался не мешать ему.
Такая чуткость, наверно, тронула бы Бекингема и, быть может, изменила бы его отношение к де Варду, если бы тот не смотрел на него злыми глазами, с ехидной улыбкой.
Инстинктивная ненависть неистребима: ничто не может ее загасить; иногда слой пепла покрывает ее, но под ним она раскаляется еще сильнее.
Истощив весь запас дорожных развлечений, они доехали наконец до Кале.
Это было к концу шестого дня путешествия.
Еще накануне люди герцога уехали вперед, чтобы нанять лодку для переезда на маленькую яхту, которая лавировала вдоль берега или останавливалась — когда чувствовала, что ее белые крылышки утомились, — на расстоянии двух-трех пушечных выстрелов от берега.
По частям весь экипаж герцога был свезен на яхту, и Бекингему доложили, что все готово и он может когда угодно переправиться вместе с французским дворянином — своим спутником.
