— Так что ж?
— Бель-Иль находится в ваннской епархии, а так как вы ваннский епископ…
— Дорогой Безмо, раз вам было известно, что я ваннский епископ, вам не нужно было узнавать мой адрес у господина Фуке.
— Может быть, монсеньер, — окончательно смешался Безмо, — я совершил какую-нибудь неделикатность? В таком случае прошу у вас извинения.
— Полно! Какую вы могли совершить неделикатность? — спокойно спросил Арамис.
С улыбкой глядя на коменданта, Арамис недоумевал, каким образом Безмо, не зная его адреса, знал, однако, что его епархия была в Ванне.
«Постараемся выяснить это», — сказал он себе.
Затем прибавил вслух:
— Слушайте, дорогой комендант, не свести ли нам наши маленькие счеты?
— К вашим услугам, монсеньер. Но сначала скажите мне, ваше преосвященство…
— Что?
— Не окажете ли вы мне честь позавтракать у меня, по обыкновению?
— С удовольствием.
— Милости прошу!
Безмо трижды позвонил.
— Что это значит? — спросил Арамис.
— Это значит, что у меня завтракает гость и нужно сделать приготовления.
— Пожалуйста, дорогой комендант, не хлопочите так для меня.
— Что вы! Я считаю своей обязанностью принять и угостить вас как можно лучше. Никакой принц не сделал бы для меня того, что сделали вы.
— Полноте! Поговорим о чем-нибудь другом. Как идут ваши дела в Бастилии?
— Недурно!
— Значит, от заключенных есть доход?
— Неважный.
— Вот как!
— Кардинал Мазарини не отличался большой суровостью.
— Вы, значит, предпочли бы более подозрительное правительство, вроде нашего прежнего кардинала?
— Да. При Ришелье все шло прекрасно. Братец его серого высокопреосвященства нажил себе целое состояние.
— Поверьте, дорогой комендант, — сказал Арамис, придвигаясь к Безмо, — молодой король стоит старого кардинала. Если старости свойственны ненависть, осмотрительность, страх, то молодости присущи недоверчивость, гнев, страсти. Вы вносили в течение этих трех лег ваши доходы Лувьеру и Трамбле?
— Увы, да.
— Значит, у вас не оставалось никаких сбережений?
— Ах, ваше преосвященство! Уплачивая этим господам пятьдесят тысяч ливров, клянусь вам, я отдаю им весь свой заработок. Еще вчера вечером я говорил то же самое господину д’Артаньяну.
— Вот как! — воскликнул Арамис, глаза которого загорелись, но тотчас же потухли. — Так вы вчера виделись с д’Артаньяном? Ну, как же он поживает?
— Превосходно.
— И что вы ему говорили, господин Безмо?
— Я говорил ему, — продолжал комендант, не замечая своей оплошности, — что я слишком хорошо содержу своих заключенных.
