— .Это же мент. Наколет он тебя, поверь мне… Катрич вплотную придвинулся к доходяге, оглядел его сверху вниз. Тощий, похожий на мумию человечек со скулами, обтянутыми коричневой нездоровой кожей, с глазами, запавшими чуть ли не до затылка, нагло скалил желтые зубы. На толчке алкашей он играл роль сороки, громким стрекотом предупреждавшей о появлении стражей закона. При этом ничем не рисковал: с до,ходягой уважающий себя мент связываться не станет. Вокруг все хорошо знали: начнется представление -крик, стоны, изображение бурного припадка на потеху окружающим.
— Эх, кореш, — тяжело вздохнул Катрич, — не хочется из тебя дух выбивать, а придется.
Он взял доходягу левой рукой за грязное горло и прижал к дереву.
— Мент имеет право врезать тебе от души и прилюдно?
— Ты что? — сдавленным голосом прохрипел доходяга. — Не имеешь права.
— Мент не имеет. Я — другое дело.
Катрич легонько, лишь для науки ткнул доходягу пальцем под дых. Тот утробно, словно его потянуло на рвоту, охнул и сполз по стволу акации на землю.
— Еще? — спросил Катрич.
— Не! — заверещал доходяга. — Прости, не признал крутого! Алкаши, начавшие собираться вокруг, с разочарованием стали рассасываться. Постоянные клиенты «Радости познания», изнывавшие от сухости в глотках и утробах, только с лохами ведут себя нагло, а с крутыми стараются дел не иметь.
Когда, охая и стеная, доходяга отвалил в сторону, Рудин спросил:
— Артемчик, родной, на бутылку, а?
— Заработай. — Катрич знал, что с алкашами надо обходиться сурово.
— Что тебе?
— Любопытство мучает. Поможешь?
Рудин страдальчески проглотил слюну, скривил лицо.
— Не тяни, и так сгораю…
— Ты был на «пьяной плешке», когда убили Порохова?
— Назови точно время.
— Неужели не слыхал?
— Слыхал, но ты скажи сам. А то потом залупишься: откуда узнал, когда убили?
— Детективы смотришь? — Катрич усмехнулся. — Убили его в прошлую субботу.
— Значит, я был здесь.
— Точно помнишь?
— Артем! Считаешь, я уже совсем? Как забыть, если каждый день тут?
— Жердяя знаешь?
— Знаком.
— Как его фамилия?
— Баринов. Егор. — Рудин явно не понимал, куда клонит Катрич.
— Ты его видел в тот день на «плешке»?
— Видел. Мы как на работе.
— Где он сейчас? Покажи. Рудин пожал плечами.
— А х… его знает. Он уже который день здесь не кучкуется.
— Почему? Заболел?
— Говорят, богатым стал, но точно не знаю.
— Что значит «богатым стал»?
— Кто-то из наших видел. Он новый костюм справил. Кроссовки.
— Где его можно найти?
— На бутылку будет? — Рудин снова страдальчески сморщился: его крутило.
