- Что за дело?
Человек переминулся с ноги на ногу.
- Мне надо доставить... - он помедлил, словно подбирая слова для следующего предложения. - Мне надо на Белорусскую. Спрашивать будешь потом.
- Условия должны быть равноценны для каждого из. - Леший отвлекся на бульканье под ногами.
- Ну... Я могу-те обойму патронов дать.
- Из пальца стрелять буду?
- А, ну да, - ответил тот, осматривая Лешего. - Без оружия ходят или дураки, или... - помедлил он, - конченные на голову. Поступим так. Ты на Гуляй-Поле ещё возвращаться будешь?
Леший удивился.
- Следил?
- Слухами станции полны, - ответил он. - Народ, одним хлебом, сытым не оставишь - ему байки рассказывай, да политику обсуждай, а из первого - ты во всей красе, да с чемоданом.
- Иди куда шёл. - бросил Леший, ускоряя шаг.
- Седой, мне бегать нельзя, - говорил незнакомец. - У меня спина хрупка, особенно... пистолет.
Леший остановился. Если тот хотел выстрелить - лучшего момента больше не предвиделось: анархист стоял к нему спиной.
- ...Пистолет, слышал? Новенький, хороший тэтэ, стреляет как при выпуске с завода.
- Знаешь... - анархист говорил, не оборачиваясь. Чутье ему подсказывало, что человек вовсе не собирается стрелять, а лишь заговаривает ему зубы. - Засунь себе его знаешь куда?
- Бесполезным оружие никогда не бывало.
Леший обернулся.
- Дойдем до Белорусской - валишь на все стороны.
- Я смотрю, тебе палец в рот не клади, дай схамить.
- Не я такой, жизнь такая.
Леший не хотел расспрашивать нежданного попутчика о чем-либо. Он предпочел компанию хоть с бомжом, или безликим Баноном, лишь бы не видеть этого. Путешествие, доселе казавшееся безопасным, обретало события, выход из которых анархист не знал. Он не думал об исходе: пристрелит ли его незнакомец за кейс, или просто выкрадет его; может, он просто сойдёт с Белорусской, и все?
Сокол-Аэропорт-Динамо соединялись между собой, образовывая между собой сплошную ветку пахарей-сеятелей, трудящихся за гроши и еду. Что делать, если лучшей жизни нет? Довольствоваться малым всегда, изо дня выходя собирать белковые водоросли.
Леший боялся рутины, боялся однообразия. Аэропорт казался ровно таким же, как и Сокол. Все метро постепенно теряло смысл, одинаковые стены, мраморные плиты, покрытые мхом и чем-то рыжим... Анархист понял, что он устал от дороги и от всего. Сколько прошло времени после того, как он покинул Речной? День один - два, а выходило то, что он не пойми где потерял неделю. Без сна, без еды. Время плыло минутами, часами, отсчитывая секунды, переключая часовой механизм на доли вперёд. Он не видел настоящих часов, больших, что висели на некоторых станциях. Да, у некоторых были наручные часики с механическим подводом, но и те периодически барахлили, теряя полминуты, минуту, а то и две на сборку и завод до щелчка. Леший вспомнил свои. Однажды, под новый год он шёл по льду и упал, повредив корпус. Глубокие царапины, сошедшая краска - лишь то малое, что досталось часам. Механизм перестал работать, а с ценами на ремонт, можно было их выкинуть, только Леший сохранил, положив в коробку. Они так и остались лежать в комнате той квартиры, где жил.
