Слетает желтый лист,
Старинный вальс, осенний сон
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои...
Он играл, а все слушали. Леший сам обожал звук гитары, дребезжание струн... Когда человек любит то, что делает, мир переворачивается наизнанку. И пусть все войны подождут.
Он закончил играть, но один из собравшейся толпы выкрикнул:
- Харе скуку на людей наводить! Давай весёлое!
Леший ухмыльнулся. Посмотрел на измазанные в муке руки и продолжил играть, начав новую песню:
В прадеда в сарае, саблю откопал я,
Пулемет, патроны, хоть руби дрова,
А еще нашлось боевое знамя,
Где на черно-белой краске
Череп и слова:
Анархия - мать порядка, свобода или хана!
Анархия - мать порядка, весёлая страна!..
Он пел, одновременно перебирая струны и поджимая лады. Леший смотрел на окружающих: они сидели завороженные, словно он делал что-то необычное, нелогичное, не соответствующее привычному стилю. Когда анархист закончил, наступила тишина.
- Ну ты дал, седой... - протянул один из сидящих, - Лучше Йорша спел на его же гитаре.
- Анархия складывается из таких моментов... - начал разговор Леший, передавая гитару владельцу. - Контроль народа, вседозволенность власти, все это ни к чему хорошему не приводит. Сами все понимаете, - отряхивая рукава старой демисезонки, сказал он и спросил: - На голове муки много?
- Тут это, брат... - сказал тот же человек, протягивая разбитое женское карманное зеркальце. - Не мука это. Седой ты.
Леший не поверил и взял зеркало. Своё отражение пришлось ловить в буквальном смысле - освещение не позволяло рассмотреть шевелюру. Его лицо мгновенно изменилось, стало грустным и печальным. В потрескавшемся зеркальце он увидел совершенно иного человека, вернее, альбиноса, который сидел среди обычного народа. В этот момент ему не хотелось делать абсолютно ничего, даже жить. Он забыл о просьбе взять кейс, найти остановить Демона... Сколько караван ехал? Неделю, год? Нет, Лешему казалось что он потерял свою жизнь. Весёлый и седой, чем не лучшее сочетание? Он молча встал и отдал вещицу хозяину.
- Меня, если что, Мересом зовут. - принимая зеркальце, ответил человек.
- Мне все равно, Мерес. - грубо бросил Леший и аккуратно проходя сквозь толпу, увидел человека, лежащего в палатке. Лица у него не было; глаза и нос затянулись толстой кожей, лишь губы периодически что-то нашептывали. Леший обернулся: у костра все также болтали и изредка показывали пальцем в его сторону. Тогда он подошёл ближе и прислушался к беспорядочному бубнёжу ущербного.
