Я вновь стону. Я обнажен. Тверд, как мрамор. У меня даже нет сил подрочить, и мои яйца болят, словно проклятые.
Некоторое время спустя заходит Пит.
— Как у тебя дела, Рем?
— Почему Брук была в моей чертовой койке? — требовательно спрашиваю я, уткнувшись в изгиб руки.
— Он разговаривает, — Пит тихонько смеется надо мной. — Значит с нашим мальчиком все хорошо.
— Где она сейчас? — ворчу я, поворачивая голову и сердито уставившись на него.
— Я разрешил ей взять выходной и немного расслабиться.
— Ты позволил ей видеть меня таким, козел, — ворчу я, хлопнув его по плечу так сильно, насколько мне позволяет нынешнее состояние, чего, все-таки, хватает, чтобы он отлетел в сторону.
— Ай! Осторожнее, ты все еще ты, знаешь ли! И весь чертов город видел тебя таким, — он вздыхает, смотря в окно. — Она подписала контракт, чувак. Она не уйдет, не важно, видела она тебя таким или нет, — он оборачивается, хмуро взглянув на меня. — Слушай, я обещаю, что не позволю ей уйти до конца срока, и вы сможете разобраться с тем, что бы у вас не происходило.
Мысль об ее уходе наполняет меня тревогой.
— Что она видела прошлой ночью? — я приподнимаюсь, опираясь на руки.
— Она видела тебя в твоем знаменитом режиме Разрушителя.
Боже, я ненавижу себя. Со стоном, я прячу лицо в подушку.
— Мы наняли нескольких девчонок для тебя прошлой ночью, Рем, — говорит мне Пит, будто мне есть до этого дело.
Кряхтя, я перекатываюсь на спину, скрещиваю руки на лице, прикрывая глаза. Мне мешает солнце. Мне мешает Пит. Мне мешает моя чертова жизнь.
— Но Брук не пропустила проституток внутрь, — добавляет Пит.
Моему усыпленному успокоительным мозгу требуется целая чертова минута, чтобы понять, что он мне говорит. После чего мне требуется еще минута, чтобы удержать себя от погони за ней.
— Объясни, — отчетливо говорю я.
— Да ладно. Ты ей нравишься, Тейт. Она разозлилась вчера на то, что я усыпил тебя, и стала такой защитницей.
Мысль о Брук, защищающей меня, еще сильнее заставляет меня хотеть защитить ее, и чертовски разжигает желание обладать ей. Но это ведь должно что-то значить. Это должно быть достаточным для нее, чтобы, когда она узнала, что я не... в порядке... она бы все еще оставалась со мной.
— Ладно, Рем, поправляйся. Напиши, если я понадоблюсь. Пойду, повешу значок «НЕ БЕСПОКОИТЬ, ВНУТРИ УЖЕ ОБЕСПОКОЕННЫЙ МУЖИК» на дверь.
— Спасибо, — бормочу я, перекатываясь на живот.
Не хочу есть.
Не хочу двигаться.
Не хочу, блин, жить.
И тут я замечаю, что подушка пахнет ею. Я обнюхиваю аромат Брук Дюма с ткани, и мой член встает в возбуждении, так что я меняю свою подушку на ее, и засыпаю.
