Она кивает, и я как-то успокаиваюсь, но даже тогда я борюсь с желанием обнять ее.
— Могу я побыть в твоей комнате, пока ребята не вернутся? — спрашивает она.
Я колеблюсь, затем мысль о том, что ее запах останется в моей комнате, заставляет меня кивнуть, как истинного мазохиста, и она идет за мной. В моем номере она присаживается на диван в гостиной, и я включаю телевизор для отвлечения.
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Нет, — говорит она. — Я никогда не пью за день до полета, иначе буду вдвойне обезвожена.
Я достаю две бутылки воды в баре и сажусь возле нее.
— Почему у тебя были проблемы, когда ты участвовал в профессиональных боях? — спрашивает она.
— Я ввязывался в драки, вроде той, которую ты предотвратила, — отвечаю я низким хриплым голосом. Затем смотрю в экран, и челюсть сжимается от воспоминаний. Я проснулся и обнаружил, что телевидение горит новостями обо мне. Я маниакальный. Меня спровоцировали. Я действовал так, как всегда. Моя жизнь закончилась, просто как у Брук, когда она разорвала свою ПКС.
Тем не менее, она сидит здесь, рядом со мной, моя женщина.
Моя сильная, красивая женщина, которая сегодня защищала своего мужчину.
Меня съедает потребность заключить ее в свои объятия. Ни одна женщина еще никогда не вызывала во мне желание прижаться к ней и прижать ее к себе, но если я прижму ее к себе, то поцелую ее красивый рот, а если поцелую ее красивый рот, то меня уже не остановить.
Я все еще изнурен, тестостерон затопляет мои вены, а тело напряжено от недель неудовлетворенного желания. Но мне нужно быть ближе, и я ловлю себя на том, что медленно вытягиваю руку на спинке дивана. Так чертовски близко, что ощущаю ее мягкие волосы своим предплечьем.
Она смотрит на меня сквозь свои ресницы, будто хочет, чтобы я был еще ближе, и я понимаю, что на экране телевизора какие-то страстные поцелуи, которые раздражают меня так сильно, что я выключаю его. Хочу, чтобы было достаточно тихо, чтобы я мог слышать звук ее дыхания, слышать, как оно учащается просто из-за меня. Направляюсь рукой к ее шее, и нежно ласкаю пальцем мягкую кожу на ее затылке. Она дрожит.
— Почему ты сделала это для меня? — спрашиваю ее я охрипшим голосом.
— Потому что.
Она удерживает мой взгляд, ее янтарные глаза такие живые и завораживающие, внутри меня загорается огонь, когда я сжимаю ее затылок, настаивая:
— Почему? Кто-то сказал тебе, что я не могу о себе позаботиться?
— Нет.
Ее рот более притягателен для меня, чем что-либо, чего я когда-нибудь хотел и без чего приходилось обойтись. Закрываю глаза и упираюсь своим лбом в ее. Я жажду ее аромата, не могу прекратить вдыхать ее. Слышу, что она тоже вдыхает мой аромат, когда ощущаю легкое прикосновение её пальца на моих губах. В груди все затягивается в узел от желания, и я высовываю язык. Я жажду почувствовать вкус.
