Её слова лились, как песня, как бусины нанизывались на нить - одна за другой. Лес, как всегда, послушал мольбу своей дочери, он слушал мелодию голоса и создавал дорогу в старинную деревню, ей уже было очень много лет. Ещё когда лес был маленьким, эта деревушка начала развиваться. И лес рос вместе с ней, а люди уважали покровителя.
Дева с огненными волосами подошла к сестре и сплела пальцы своей руки с её. И сёстры запели песнь леса. Полные чарующей силы, слова лились чудесной мелодией, нимфы воспевали отца и его власть. В песне Юлия слышала неподдельную любовь на грани обожания, она чувствовала, как два голоса и темперамента сливались в одно. Две девы просили у леса свободы для живых и хорошей жизни за гранью для мёртвых. Юля была чудесно поражена этим слиянием столь отличных друг от друга сестёр.
Но лес не хотел отпускать юную гостью, так же как дарить второй шанс русалкам. Он хотел быть глух к мольбам своих созданий, но помимо голоса двух нимф, он начал слышать ещё две молитвы. Ещё два голоса.
Один голос был печален, полон отчаяния и страха. Женщина, хозяйка этого голоса, надеялась быть услышанной, ждала, что лес вернёт заблудшую дочь живой. И она тоже воспевала, но не только лес, в её словах была молитва ко всему: к луне и звёздам, к деревьям и траве, к лесу и реке. Сердце её затаило страх, боль и отчаяние, а так же вокруг этого сгустка чувств как змея свилась скорбь. Второй голос был мужской, но ещё юный. Там были слова влюблённого мальчишки, который будто потерял часть своего сердца. Оно испарилось из его груди, и эта дыра приносила сильную боль и вызывала чувство пустоты. Он не молил, как мать или нимфы, он лишь осуждал себя, тихо шепча о том, что не смог защитить своё золото. Ведь эта улыбчивая хохотушка - единственная, за кого он был готов склонить голову на плахе или сгореть на священном одре, а она просто исчезла в лесу из-за его рассеянности и невнимательности.
Люди были разными, но они в равной степени хотели вернуть девчушку. Их желания были похожи, но отличались чувства, что наполняли их сердца в тот момент. Лес слушал и был поражён, в его деревянном сердце появилась печаль, которой наполнены слова людей. Это новое чувство было ранее ему неведомо, лес почувствовал, что ему захотелось помочь этим людям вернуть ребёнка.
Великан поддался мольбам, ещё никогда не слышал он столь сильного переплетения голосов нимф и никогда не чувствовал, как людские молитвы сливаются с Песней Леса. Это была печальная, полная тоски песнь об утрате и безграничном отчаяние. И лесу чудилось, что все его растения, внимая Песне, поддерживали её, запевая те самые слова, что были на слуху любого лесника. Однако лес мог почувствовать, понять, что скрывал шелест листвы.
