По окончанию обоюдных любезностей я машинально окинул беглым взглядом прихожую. Это был длинный и широкий коридор, заставленный какими-то пошарпанными сундуками, деревянными ящиками, полуразвалившимися чемоданами пятидесятых годов, картонными коробками и прочим хламом. Присутствовал здесь и ржавый велосипед, лет, пожалуй, пятнадцать висевший на большом толстом крюке замурованным в стену под самым потолком.
— Где проживает исчезнувший сосед? — поинтересовался я, не желая оставаться в этом бедламе ни одной лишней минуты.
— В нашей коммунальной квартире четыре комнаты, одна кухня, один общественный туалет и одна общая ванна…
— На четверых хозяев, — подытожил я.
— Да, — подтвердила Татьяна. — Если не учитывать мою Леночку…
Она указала на вторую дверь, находящуюся с правой стороны непомерно длинной прихожей. В глубине души я даже позавидовал, что в той коммуналке, которая расположена на Больничном городке в полуразвалившемся двухэтажном доме, где по наследству от родной бабки мне досталась комнатушка в тринадцать квадратных метров, не было такого свободного пространства. Во всяком случае, вместо того, чтобы загромождать ненужной утварью, я нашёл бы для столь просторной прихожей более рациональное применение.
— Иван Никанорыч, по складу характера, отвратительный человек! — продолжила Лихачёва, не заметив моей мимолётной задумчивости, порождённой досадным чувством постыдной зависти.
— Может, по отношению к нему у тебя сложилось предвзятое отношение? — спросил я.
— Если бы… — со вздохом ответила она. — Мы не живём рядом с ним, а только мучаемся!
— Наверное, у него есть какие-нибудь друзья?
— Вообще-то у него замкнутый необщительный характер.
— К сожалению, существует такой тип людей, — согласился я. — Обычно их называют бирюками…
— Иван Никанорович именно таким бирюком и был, — поддакнула Татьяна.
Она сделала задумчивое лицо и словно в противовес своим же словам решительно заявила:
— Но однажды, буквально за неделю до его исчезновения, он пришёл домой непривычно весёлым и жизнерадостным…
— Может, влюбился на старости лет? — машинально полюбопытствовал я.
— Грешным делом, мне в голову пришла точно такая же мысль. Никогда раньше таким счастливым его не видела.
Румянец лёгкого смущения начал заливать её лицо и шею.
— Вообще-то даже самый угрюмый мужчина, в котором прослеживается жёсткость и упрямство, иногда бывает весёлым и жизнерадостным, — лаконично ответил я, и добавил: — В зависимости от величины положительных эмоций…
