Он остыл на веранде, налил себе бурбон. Стянув теннисные туфли, сидел, растянувшись в предвыборном кресле, он уставился на запутанный сад, который начинался у его террасы и поднимался на холм над ним; общий сад, разделенный шестью домами, которые кружили над ним. Это был приятный, неформальный участок кустарников, цветов и карликов, создающих небольшие джунгли. Два из трех домов выше были темными. Огни в центральном доме исчезли, когда он наблюдал, и его сосед вышел, ее темная кожа едва заметна против падающей ночи, ее белое платье было ярким сигналом. Она с длинными, легкими шагами, махала ему рукой, перешла через дорогу к переулку. «Вечер, Браде», ее голос был богат бархатом. Он поднял руку, улыбаясь, наблюдая, как она скользит в ее кабриолет и поворачивается в тупик рядом с Сэмом, медленно двигайтесь по дорожке и в движение более оживленной дороги, направляясь в город. Но когда кошка закричала на террасах наверху, он снова вздрогнул и снова стал неустойчивым. Он мог мгновенно увидеть, как его глаза отразились, а затем исчез.
Когда он встал, чтобы зайти, он почувствовал, что на секунду поколеблется теплота ожиданий. Его страстное настроение внезапно вспыхнуло: Алисы там не было. Алиса была мертва. Одиночество ударило его, как удар, и он повернулся и налил еще одно виски.
Вечер был самым худшим. Им нравилось сидеть на террасе после рабочего дня, разматываться, наблюдать, как сад темнеет, наблюдая, как звезды льются над лесом красного леса, который венчает холм над верхними домами. По вечерам они делились мелочами, случайными мыслями, собирающимися по-новому, работая весь день бок о бок в студии, редко разговаривая, просто находясь рядом друг с другом. По вечерам Алиса по-другому жила от ее глубоко концентрирующего, работающего «я», как будто ночь в ней раздувала дикую полосу. Иногда она поднималась с террасы и, неся свой напиток, садилась в сад, чтобы посмотреть на дверь сарая.
И теперь внезапно смерть Алисы ударила его, как будто это только что произошло, - его безумие, когда он рванулся на запертую дверь автомобиля, когда он бил у окна. Алиса лежала внутри, ее волосы запутались в руле, кровь текла по ее лицу. Спасательный отряд попытался вырезать дверь газовыми факелами, но он сражался с ними, сумасшедший от страха, что они сожгут ее.
В течение сорока пяти минут она оказалась в ловушке, может быть, умереть, в то время как разрушительная команда медленно и методично врезалась в машину. Копы попытались оттянуть его; он продолжал сражаться, чтобы добраться до нее. Когда наконец дверь распахнулась, он оттолкнул медиков, и ее тело вылилось в его объятия, хромало, и через него шок от болезни, которая никогда не покидала его.
